Отправлено: 18.09.08 20:08. Заголовок: Верность Фентези/мистика R

„Верность”
Автор: Скорпион (Пионыч)
Иллюстрации от Syaoran@ (Тессен)
Рейтинг: R
Жанр: фентези (может, немного мистики)
Герои: Владимир, Анна и другие (в характерной для меня манере)
Примечание: маленькая псевдоисторическая фикция, отсюда –
Просьба: не бить за исторические несоответствия и за саму задумку (столько об этом писали, но вот и мне жутко захотелось…)
Комментарий 1: пытаюсь воплотить старую идею, недавно вспомнившуюся и немного переработанную
Комментарий 2: Выкладываю по многочисленным просьбам администраторов Блонди и Эдди ля всех, кого может заинтересовать

 Отправлено: 18.09.08 20:14. Заголовок: Для начала выкладыва..

Для начала выкладываю вместе то, что уже было презентовано на юбилей форума. С коим еще раз поздравляю.
_________________________________________________
Куда ты катишь свои вечные волны, о, великая река, горящая в лучах заката? Какие старинные сказанья бережет твоя память, о чем можешь поведать нам сегодня, когда люди уже перестали верить в высокую и безбрежную любовь, в настоящую верность, которой чужды обман и предательство, которая самоотверженно бросится на защиту своей любви и сгинет, безжизненно падая на ее кровавый жертвенник? В рокоте волн, ударяющихся о каменные берега, в белой пене, укутавшей песок, в песне ветра над древними утесами звучит эта легенда – и есть ли ей продолженье? Да и была ли история, воспоминание о которой таится в кромке днепровских волн?.. «А что это за легенда? Нянечка, расскажи, ну, пожалуйста!» «Интересно? Что же, тогда слушай, егоза! Это было давно-давно. В то время, когда мир был моложе, а значит – лучше. На этих берегах еще не было каменной набережной, на улицах не грохотали экипажи, а перезвон с Лаврской колокольни не возвещал начала нового дня. Тогда старые князья правили на престоле славного града, те, что приехали издалека – и кто-то из них нес добро и мудрость Божью, а кто-то – вековечную тьму. Это были времена, когда бесстрашный воин на черном коне ввергал в ужас врагов веры, а в княжеских палатах выросла прекрасная голубоглазая девушка, и по красоте не было ей равной. Именно о них легенда, которую ты так хочешь услышать, пока в гости к другу отправился наш барин…»

******

...Величественная варяжская ладья причалила к берегам у стольного града. Слуги немедля поскакали к князю возвестить о прибытии высоких гостей. Осколд нахмурился: во времена смуты от повелителя Трувора не ждать хороших вестей. По темному залу пронесся настороженный шепот; внимая ему, Осколд приказал седлать коня. Совсем недавно, вернувшись из покоренного Царьграда, он поклялся, что кровавые войны обойдут стороной цветущий на речных кручах град. И вот приближалась новая беда – воины Ольгерда уже дышали в спину христианскому Киеву, воины-псы, которые до сих пор приносят жертвы языческим богам. Когда-то он и сам был таким – пока на просторах Византии не воззрел чудо, а потом, овеянный славою Отца Небесного, не принес новую веру в Полянский край, не стал ее защитником и оплотом. Едва ли теперь должно вспоминать те дни оны, разве что с легкой грустью – как молодость, что не вернется назад, под сень дома его. Но кто же сможет противостоять враждебным ратникам? Он, с горсткой верной дружины? Жена его брата, коварно убитого Ольгердом в Угорском урочище, с дочерью, чья солнечная красота – и та не сможет сразить нехристей? Князь пришпорил коня и поскакал туда, где глянцевым блеском переливалась в лучах заката великая река. Он во всем был прав: уже несколько десятков лет славный Киев слыл христианским – даже князь Трувор снисходительно дал добро на новую веру. Но его упрямый брат до самой смерти не признавал Христа за Единого Бога, и вот теперь Ольгерд снова едет в Киев, с малолетним сыном Рюрика и мечом, припрятанным за пазухой для всех, кто вере новой поклоняется. Уронив главу, Осколд вернулся в княжеские палаты и устало сел у окна.
- О чем задумался, княже? – Он поднял взор. Маленькая девушка с волосами цвета пшеничных колосьев, чуть склонясь, смотрела на него, из-под опущенных ресниц сияли небесной лазурью синие глаза. А в этой синеве, переливаясь и струясь, отражались воды Днепра. Хрупкая фигурка в простой славянской одежде была охвачена сиянием заходящего солнца, и юная девушка походила на ангела. Или на белокурую богиню – из тех, кого в далекой юности Осколд просил о милостях и дарах для его измученного одиночеством сердца. Но мстительные девы не вняли его мольбам – и никогда не встретил он своей любви. Куда счастливее, как ему казалось, был его брат Дир. Пренебрегая прелестями гордых варяжек, он ввел в свой дом славянку Любаву, и она преподнесла ему бесценный дар – дочь, краше которой не знали ни эти зеленые холмы, ни эти синие воды, ни сами небеса, распростертые над щедрой Полянской землей. Князь вздохнул тяжело и глубоко, отвернулся от девушки и тихо произнес:
- Беда грядет, Анна, великая беда… Едва ли сможет с нею справиться люд в нашем славном граде.
- Думаешь, на веру посягнет Ольгерд-воевода?
- С этого начнет, народ завоевывая.
- И что же – некому остановить варваров? Некому встать на защиту Христа и в страхе держать врага и его приспешников?
Князь задумался. Из всех ему известных воинов лишь одному было под силу нагонять ужас на людей. Его звали демоном, да и, правда, немного осталось в нем от человека. Один образ, тающий, как дымка, в лучах заката. Вот только он давно сгинул, сраженный вражеской стрелой. По крайней мере, так говорили среди руссов. Не многие знали, что на самом деле произошло в хмурых деревлянских лесах, где его видели в последний раз. Их темная сень поглотила следы бесстрашного воина, похоронила воспоминания о его славных подвигах. Хотя он уже давно перестал признавать весь род людской. С тех самых пор, как… Впрочем, ОН мог остаться жив – даже раненный, измученный, забытый – он по сей день может бросать вызов и солнечному диску, и туманному лунному лику. И князю Трувору наверняка доподлинно известна его судьба. Ведь не зря Трувор был так дружен с отцом того, кого окрестили именем ночи и тьмы. Хотя при рождении мать дала ему совсем другое имя…
- Я пошлю гонца с письмом к Трувору, и попрошу рассказать мне о нем… - Анне показалось, будто это мысли князя случайно слетели с его уст.
- О ком ты говоришь? – девушка едва ли могла предположить это.
- О том, в ком наша единственная надежда.
- Он воин?
- Храбрейший из них.
- Он христианин?
- Он был крещен. Но теперь уже наверняка забыл об этом.
- Не убоится ли он смерти в славном граде, от рук тех, кто не приемлет нашу веру?
- Скорее смерть убоится его…- решительно промолвил князь Осколд. А потом добавил – немного тише и не так уверенно – Это если смерть УЖЕ не успела завладеть им…

Анна ничего не поняла: о ком говорил князь, почему и смерть может бояться этого человека? Тихо вздохнув, она поклонилась владыке киевскому и вышла. Пробравшись мимо беседовавших слуг, мимо ратников, скучающих в тени высоких кованых ворот, она проскользнула к конюшням. Завидев свою хрупкую хозяйку, золотогривая Лада ударила копытом, с нетерпением ожидая вольной скачки. Анна легко забралась в седло, пришпорила лошадь и выехала из двора в широкие поля. Вольный ветер растрепал длинные косы, высокие травы склонились к ногам спешившейся у ручья девушки. Присев на берегу, княжна обхватила колени руками и задумалась о своей жизни. Сейчас снова будущее казалось неопределенным и пугающим. Смогут ли приверженцы Христовой веры дать достойный отпор язычникам-варягам, удержит ли ее дядя Осколд княжеский престол и сумеет ли защитить свой народ? Поможет ли ему тот таинственный воин, о котором полушепотом поведал племяннице владыка? Она и сама была готова помогать князю, вот только едва ли ее хрупкие плечи вынесут бремя уготованных киевским землям невзгод…
Хотя, она ведь уже держала в руках острый меч, защищая честь и славу своего древнего рода. Несмотря на юный возраст, девушка забыла те времена, когда беспечной горлицей порхала под сенью княжеского терема, на ее долю припало немало бед и слез: гибель отца, сраженного предательской рукой и схороненного там же, зарытого, как пес бездомный, у пыльной дороги, приезд в Киев его убийцы - Ольгерда, варяга и язычника, пожелавшего взять в наложницы и жену Дира, и его пятнадцатилетнюю дочь. Тогда Осколд был в Царьграде, и лишь его своевременно возвращение с непобедимой дружиной не позволило врагу осуществить свой замысел. Неужели всё снова повторится? Неужто на сей раз воевода князя Рюрика добьется своего – ведь нынешняя мощь варягов сильна, их корабли легки и быстры, а мечи остры. А народ киевский слишком миролюбив, и не сможет отразить даже первую атаку врага! Мучимая подобными думами, княжна опустила белую руку в ледяную воду ручья. Зимний холод врезался в кожу, стрелой пролетел по венам до самого сердца и страхом сковал юную душу: если Ольгерд действительно войдет в город, и не найдется никого, кто бы смог ему достойно противостоять, в тот же миг Анна покончит с жизнью, бросится с Днепровой кручи в пучину волн, и вечные воды примут ее тело. А душа… Да, она будет гореть в аду, но зато не познает мук рабства, которые во сто крат хуже самого пекла! Решительно сжав маленькие кулачки, Анна встала. На воде прозрачного источника появилась едва заметная рябь: вечер нес в себе угрозу летней бури, и первые вестники неуправляемой стихии уже вторглись в тишину приднепровских лесов и рощ.
Дорога домой показалась слишком короткой, чтобы можно было привести в порядок собственные тяжелые думы. Да и суматоха, поднявшаяся в палатах с приездом гонца от Трувора, не позволила предаться размышлениям в уединенной гриднице. Анна исполняла роль хозяйки в роскошных княжеских палатах – ведь Бог не даровал Осколду ни жены, ни детей, которые унаследовали бы богатый киевский престол. Только тоска да одиночество – верные спутники славного воина - стояли по правую руку от него в огромном тронном зале. А по левую – она, хрупкая золотоволосая девушка, поклявшаяся до смерти помогать своему дядюшке и поддерживать его. И хоть сердце тяготило предчувствие смуты, неясное и туманное, мрачное, необъяснимое, Анна верила, что Господь защитит ни в чем не повинных жителей града на берегу Славуты…
Те несколько дней принесли душевные терзания не только юной княжне. Князь Осколд напряженно всматривался в покрытые легкой дымкой очертания утренней реки. Он должен был принять решение, от которого, возможно, будет зависеть не только его судьба, но и будущее всего народа, всех Полянских земель. Пред мысленным взором восставали картины давно ушедших дней, воспоминания о старых битвах бередили некогда зажившие раны, а сердце рвалось из груди и летело с вольным днепровским ветром в молодые годы, овеянные славой побед, горечью поражений и смертями верных братьев по оружию…

- Зигфрид! Быстрее сюда! – крикнул темноволосый ратник своему боевому товарищу, задумчиво вглядывающемуся в морскую даль. Украшенная головой дракона ладья мерно рассекала волны, унося храбрых руссов все дальше и дальше от родных берегов.
- Да оставь его, Осколд! Ты же знаешь: ничто грусть-кручину с души бесстрашного Зигфрида не отведет! – смеясь, ответил невысокий голубоглазый лучник. Из трех друзей, направляющихся в загадочную славянскую землю, он был самым веселым и беспечным, а меж тем – самым надежным и добрым. В отличие от них, он был княжеской крови - младший из трех братьев, он не жаждал признания и славы, его целью была мирная жизнь в окружении семьи и единомышленников, а его уделом сейчас – странствия в кругу друзей, помочь которым он считал своим священным долгом.
- Ты прав, Трувор! Глаза Зигфрида грустны, даже когда смеются уста его! – Осколд, весело хохотнув, подошел к борту корабля и оперся на щит, прибитый у кормы. Немного поразмыслив, он мечтательно добавил:
- Лишь голубые глаза Фриды смогут растопить вечный лед его сердца… - в дружном смехе утонул обиженный возглас того, кого именовали Зигфридом. Когда веселье несколько улеглось, он развернулся к спутникам, небрежным жестом отбросил со лба пшеничную прядь и уверенно заявил:
- Даже не сомневайтесь! Отслужив своё в землях славянских, я вернусь домой и возьму ее в жены.
- Ну, да, так оно и будет! – глаза Осколда по-прежнему смеялись, радостные искорки вспыхивали в них, и солнце своими благодатными лучами освещало лицо молодого воина. Трувор тоже улыбался, так до конца и не веря ветреному товарищу, для которого каждая новая женщина становилась очередной блестящей победой. Едва ли тогда они могли представить, как жестоко посмеется над ними судьба…
Прошло время, и трое неразлучных друзей выбрали свои пути-дороги. Трувор, отказавшись поддержать своего властного и жесткого брата – князя Рюрика, - нашел покой под сенью лесов у деревлянского Искоростеня, так и не обретя многочисленных приверженцев своим мирным идеалам. Гордая варяжка, ставшая его женой, подарила Трувору двух дочерей, но ни одна из них не почитала за благо смиренной жизни в лесной глуши. Осколд верой и правдой служил в дружине Рюрика и как ставленник его сел на Киевском троне после успешного похода в христианскую Византию. Но так и не получил главного в жизни – любви и семейного счастья, способного скрасить его седое одиночество. Отдалившись от Трувора, он правил трудолюбивыми полянами, исповедовал новую веру, привезенную из Царьграда, и как родную воспитывал дочь убитого брата Дира. Ну а храбрый Зигфрид… Вести о нем редко доходили до бывших товарищей. Пока однажды в терем Трувора не вбежал испуганный слуга, а вслед за ним – не вошел и сам светловолосый воин. Его красивое лицо резко, словно молния в ночном небе, перечеркивал свежий шрам, а на руках замерла прекрасная девушка. Тонкие черты лица, высокий лоб и темные вьющиеся волосы выдавали в ней славянку. Ее звали Святодара – Дарящая Святость, а Зигфрид звал ее своей Святыней – и относился к ней так же трепетно и нежно. Они разделили с Трувором мирную сень его дома. Едва ли мог раньше подумать брат Рюрика, что бранный товарищ, некогда непостоянный, способен на такую любовь к одной-единственной женщине. Не раз и не два он говорил об этом, но Зигфрид лишь грустно улыбался в ответ:
- Все женщины мира не смогли бы заменить Святодару. Разве мне, простому смертному, противиться высшей воле богов, предназначивших в жены ту, краше которой не знали ни солнце, ни вечная луна?
Неторопливо и спокойно бежала река дней в доме Трувора, пока в одну грозовую ночь в стенах терема не раздался громкий детский плач. То Святодара подарила любимому мужу сына. Древняя, как мир, ворожея, принимавшая роды, гордо подняла мальчика и проговорила счастливым родителям:
- Великая судьба ждет его. Только выбор не ему делать - за НЕГО выберут. От того, как поведет себя ваш сын, грядущее его зависит: либо в крови и свою и чужие жизни загубит, либо владеть ему миром, покорным взмаху сильной десницы…
Почти не слушая слов старухи, отец твердо заявил:
- Он будет владеть миром, и города падут пред мечом его!
Повинуясь отцовской воле, так ребенка и назвали: монах-грек, тайно путешествующий по землям славянским, окрестил мальчика под именем Владимир… Как и говорила колдунья, его судьба нелегкою оказалась…

… Словно очнувшись от длительного, мучительного сна, Осколд тряхнул головой, прогнал воспоминания. Именно Владимир, храбрый воин, выбравший путь защитника христианской веры, мог бы сейчас помочь Киеву и его жителям выстоять в борьбе против Ольгерда. Но о его нынешней доле, увы, князь не ведал. Уж слишком необычно сложилась жизнь Зигфридова сына. В восемнадцать лет покинув отчий дом, юноша пустился в странствия – и не успела весна дважды сменить седые зимние снега, как он снискал славу великую на ратном поприще. Тогда и произошло то, о чем даже сегодня тихо шепчутся в доме Трувора…Но после этого Владимир по-прежнему рьяно защищал Христову веру – и при свете дня, и в лунные ночи он разил своих врагов, и демоном был прозван ими за безрассудную смелость, над смертью хохочущую, да, увы, за жестокий нрав, малейшей жалости к врагам не ведающий…. Давно не было вестей от молодого воина, и многие считали, что сгинул он в темной ночи, и многие хотели убить его, и некоторые утверждали, что им удалось сделать это. Только Осколд до конца не верил пустым похвальбам, поэтому и решил расспросить обо всем старого друга князя Трувора, чей дом был для Владимира родным. Теперь должен был ответ прибыть из земли деревлянской.
Ждала ответа и Анна. Ей уже известно было: великий князь за оказанную помощь наградит воина ее рукою, отдаст в жены тому, кого именовали злым духом. Почему? Упорно молчал дядя, и что-то зловещее застывало в том молчании, когда упрямая складка прорезала высокий лоб Осколда, глаза вспыхивали недобрым светом, предостерегая и пугая девушку. С кем велит ей долг связать свою судьбу? Вновь и вновь снедаемая мрачными мыслями, она убегала из каменных палат на широкие полевые просторы. Ветер звенел в ушах, в быстрой скачке летела вышколенная конюхами Лада, золотые колосья, полные обещанием хлеба и жизни, осыпались под копытами. Изо дня в день сбегала от неясного будущего красавица-Анна. Вот и сегодня мрачные мысли заставляли гнать лошадь в темноту липовой ночи. Как всегда, спешившись у столь любимого источника, она отпила ключевой, студеной воды и присела на мураву. В эту лунную полночь целебный сон не шел в ее спальню, и только высокое небо над головой могло подарить долгожданное успокоение. Немного отдохнув, девушкам встала, взяла лошадь под уздцы и уже думала возвращаться, как Лада тревожно заржала. Тихо и осторожно девушка вынула ногу из стремени и вместе с лошадью спряталась за огромными ветвями старого дуба. В кустах послышался легкий шорох, ухнул пугач в недалекой роще, сердечко Анны застучало часто-часто, а дыхание притаилось, словно птица в гнезде.
На поляну у ручья, горделиво ступая, вышел величественный зверь и спокойно направился к источнику. Серая шерсть казалась серебристой в лунном сиянии, высокие сильные лапы уверенно становились на смятую траву, волчьи глаза горели и сверкали в темноте. Он наклонился к ручью и стал жадно пить живительную влагу. Девушка боялась пошевелиться. Чуткое ухо зверя, казалось, вот-вот уловит посторонний шорох, а безошибочное чутье – запах, людской дух или лошадиный. И тогда Анне не сдобровать! Как же корила она себя в этот миг за непростительную ошибку: зачем приехала сюда, одна, посреди ночи? Ведь лес полон скрытых опасностей, и волки – лишь одна из них! Уже простившись с жизнью, княжна обреченно ожидала, когда дикий зверь утолит свою жажду и почует ее присутствие. Но вдруг громкое ржание потрясло ночную тишину. Конский топот раздался под лесной сенью. Бросив быстрый взгляд в ту сторону, волк отошел от воды и прислушался. Звон подков, ударяющихся о камень, все приближался. Резко развернувшись, хищник бросился прочь от залитой лунным светом поляны, а едва ли пришедшая в себя Анна так и не успела разглядеть за деревьями вороного жеребца, который, мотнув пышной черной гривой, упрямо склонил голову и еще раз громко заржал, а потом скрылся в лесной чаще. Не веря до конца в счастливое спасение, девушка вскочила на Ладу и галопом понеслась домой….

 Отправлено: 18.09.08 20:22. Заголовок: В зыбком туманном ма..

В зыбком туманном мареве над великой рекою рождался новый день. Крики стражей и топот конских копыт разбудили Анну, уставшую и до сих пор немного напуганную ночным приключением. Быстро одевшись, она отослала прислужниц и в волнении спустилась вниз. Сердце подсказывало: приехал тот, о ком говорил князь Осколд. Девушка замерла у высокого трона рядом с величественным князем. Воины у входа склонили головы, и все присутствующие направили взор в сторону двери. Словно из лучей утренней летней зари, появился тот, о ком шептала народная молва, тот, от кого в страхе бежали враги, не смея вслух произнести гордое имя. Высокий и статный, молодой воин был облачен в черный плащ, и такие же черные, как смоль, волосы развевал влетевший в открытые окна ветер. На лице его не было злобы, что обычно темной тенью ложится на образ негодяев, палачей и хладнокровных убийц, но всё же… Анна не могла объяснить, отчего так тоскливо заныло сердце, забилось в испуге пойманной птицею. Наверное, страшили и отталкивали его невыносимо яркие серые глаза. Холодные, как воды северных морей, такие же бездонные, они вселяли страх – уж слишком острой болью, сильной злобой, неприкрытым отчаяньем они сверкали… Устало взглянув на бояр и стражников, воин слегка поклонился князю, скользнул взглядом по девушке, стоящей у трона, и голос, уверенный и жесткий, немного охрипший нарушил тишину:
- Приветствую славного Осколда в стольном Киеве.
Князь встал и ступил навстречу:
- И тебя приветствую, Владимир, сын Зигфрида. Нелегкий путь проделал ты, спеша на помощь мирным жителям моего града.
Отбросив непослушную прядь, Владимир подошел ближе, и резко отбросив полу плаща, присел на лаву.
- Мой путь… Тягости его тебе, княже, ведомы… Но я не мог оставить тебя, отцовского друга, в минуты невзгод.
- И я тебе безмерно благодарен за это… - Осколд по-отечески похлопал гостя по плечу, но, словно вспомнив что-то, тут же отпрянул. В сером взгляде полыхнуло пламя боли, или ему то показалось? Тихий вздох слетел с крепко сжатых губ:
- Княже, какой помощи ждешь ты?
- Подсоби в борьбе с воинами Ольгерда. Не чета им мои ремесленники. Даже воинам киевским с ними не справиться…
- Но ты же водил войско на Царьград, и с победой великою вернулся!
- То было давно, и слава киевская уж в землю полегла.
Немного поразмыслив, Владимир кивнул:
- Сделаю, что смогу. Далеко пока варяжские псы. И есть время укрепить оборону Киева. Днями буду твоих людей ратному делу обучать, а ночью… Тебе известно, что мне понадобится.
- Да, конечно… - владыка киевский немного смущенно отвел глаза. Ведь предстояло главное сказать, а как, он не знал. В гнетущей тиши раздался чистый голос:
- Ни в чем нуждаться здесь ты не будешь. Достойно отблагодарит спасителя щедрый Киев. – Решительность, отвага и немного грусти были слышны в девичьем голосе. Солнечные лучи, словно ленты, вплетало утро в золотистые косы.

Не скрывая любопытства, Владимир еще раз глянул на девушку: хороша… Красавица, каких не часто встретишь, и не только в земле руссов. Будто бы издалека, донеслись слова князя:
- Это Анна, дочь Дира, моего брата, убиенного Ольгердом. В благодарность за помощь ее рука тебе обещана…
- Княжна… - задумчиво протянул Владимир. Ему несомненно льстило, что сын безродного варяга и славянки получит в жены княжескую дочь. Но только зачем, подумалось, ЕМУ, проклятому темным ночным обликом, такая жена? Мимолетно отметил молодой воин и то, как побледнело лицо девушки при последнем слове княжем, и то, как прекрасны небесно-голубые очи. Зачем-то представились они, ярко полыхающие пламенем страсти, когда он… Нет, подобные мысли не к месту, да и не вовремя. Нынче главное – отбить вражеский натиск, а для того – упорно трудиться, мирный люд ремеслу войны обучая. Княжна и радости супружеской жизни – все потом!..
Хмуро глянув на Осколда, Владимир предложил:
- Киевский княже, покажи мне град свой, уж давно я в Киеве не был, а для того, чтоб врага победить, мне надо знать каждый холм, каждую улицу, каждый омут у берегов реки.
- Да, конечно… - спохватился князь и велел подать лошадей. Даже не глянув в сторону предложенного жеребца, гость присвистнул, и из-за угла показался вороной конь. Он склонил голову, с тихим ржанием приветствуя хозяина, тряхнул черной гривой и подошел величественным шагом к резному крыльцу княжеского терема. Подкованные копыта мерно ударяли по каменным плитам, отбивая едва уловимый ритм, в котором билось сердце этого гордого животного, преисполненное любовью и верностью к человеку, который смог покорить его своей силой, а потом и добротой. На миг вышедшей из палат Анне показалось, что она уже где-то слышала и это тихое ржание, и звон подков. Вот только где? Вдруг будто сверкнули солнечные яркие лучи, оживив в памяти страшные картины сегодняшней ночи - хищный волчий оскал, ужас, охвативший всё её существо, и мерный топот копыт, прогнавший свирепого зверя. А что если… Нет, возможность этого была слишком мала, но все же… Вдруг ее нареченный скакал по ночному лесу и словно мимоходом спас Анну от страшной смерти? Сердечко тревожно забилось: тогда не только дядя, но и она должна быть безмерно благодарна Владимиру, а значит – не может никогда отказаться от свадьбы, которая непосильною ношей, крестом дубовым вот уже столько дней тяготила душу.
Когда Осколд вернулся в свой высокий терем, а гость отправился отдохнуть после дальней дороги, Анна набралась храбрости и тихо рассказала дяде обо все, что в ночи произошло.
- Великий княже, а не мог ли то быть храбрый Владимир. Утром он в стольный Киев прибыл. А значит – как раз тогда мог по лесу проезжать…
Князь увидел, какой надеждою загорелись синие глаза. Приняв желаемое за действительное, Анна с радостью пойдет за своего избавителя. Или же хоть перестанет его бояться. Да вот каково будет девочке узнать правду проклятую? А ведь скрыть ее невозможно…
- Нет, милая… - тихо проговорил он. – Не Владимир то был. Другой всадник спугнул твоего обидчика.
- Но почему? – возразила девушка, не понимая княжей уверенности. – Разве то тебе ведомо? Может, стоит у гостя нашего спросить, не проезжал ли он по лесной дороге?
- Да пойми же, Анна, не мог ОН в полночь лунную на коне скакать!.. – немного осекшись, Осколд перевел дух. Он решил все поведать племяннице. Уж лучше пусть от него узнает, с кем сводит ее судьба.
- Видишь ли, девочка… - голос князя дрожал, выдавая волнение… - Владимира не зря демоном кличут. Несколько лет назад в далекой земле, куда заехал он, странствуя, проклят был храбрый сын моего друга Зигфрида. Проклят светом далекой звезды на ночные скитания…
С расширившимися от ужаса глазами слушала Анна сие страшное сказание - словно легенду, сказку о могущественных героях и ужасных чудищах. Только не сказка это была, а жизнь – отныне неразрывно связанная с ее собственной.
- И с той поры, - продолжал Осколд, - лишь последний луч закатного солнца падет на землю, и мгла вечерняя покроет холмы и долины, Владимир становится диким зверем в серой шкуре. И уже волком рыщет он по лесам и полям, как и при свете дня, сражаясь с врагами, не зная страха и не ведая усталости. Поэтому от него и смерть бежит – боится… - задумчиво протянул князь.
- Но разве нельзя снять проклятье? – тихо спросила пораженная девушка. Ее дядюшка лишь пожал плечами…
- Можно… – раздался спокойный голос, и в комнату вошел тот, о ком столько сегодня узнала Анна. Серые очи светились глубоко затаенной болью – такой сильной и так тщательно скрываемой много лет.
- Мое проклятье можно снять, Анна… И я даже знаю, как это сделать. Вот только… Это не возможно… Уже не возможно… - молодой воин вздохнул, почти неслышно, выдыхая из груди ту самую боль, припрятанную в серых глазах. – А по сему – быть мне волком ночным до конца дней моих! О таком муже ТЫ мечтала?
- Моя жизнь принадлежит Киеву-граду, не вольна я судьбу выбирать! – решительно молвила девушка. Вздернув подбородок, она будто бросала вызов своей нелегкой доле. Надо же… Гордячка… Когда-то Владимир считал, что княжим детям все дозволено, и в тайне завидовал дочерям Трувора, с которыми вырос в доме его. Да только, видать, незавидна судьба девицы, чью руку кому угодно могут отдать – ради выгодного союза, о пощаде умоляя или в благодарность. Вот как ему отдают Анну… Он подошел поближе, и вдохнул запах золотистых волос. Пять лет в волчьей шкуре, пусть даже и по ночам, многому его научили. Этот запах, едва уловимый, нежный и чистый… Он уже чувствовал его сегодня ночью, когда в тиши подошел напиться из лесного ручья. Тогда он знал, что рядом человек притаился, и не враг то, и не таит в себе опасности. Поэтому Владимир не тронул дрожащего от страха путника…. Путницы… Услышав ржание своего верного Бурана, напомнившего хозяину о цели его путешествия, он поспешил добраться до городских врат прежде чем утреннее солнце озарит воды Славутича, услышав вдалеке поспешный конский топот. Молодой человек чуть тряхнул головой, спасаясь от нахлынувших воспоминаний, а потом приблизился к девушке и тихо, так, чтоб лишь она услыхала, прошептал:
- Зачем в ночь выезжала?..
Вспыхнувший на щеках Анны румянец вмиг сменился смертельной бледностью. Предчувствие не обмануло ее и на сей раз – с женихом, ей суженым, свела княжну ночная дорога. Да только не всадником-избавителем, а зверем диким, свирепым он ей впервые явился. Воин устало улыбнулся, понимая ее страх:
- Не бойся. Ты думаешь, проклят я волчьей шкурою? Не в том ужас моих скитаний. Страшнее всего – себя чувствовать каждый миг каждой ночи, мыслить как человек, но смотреть на мир волчьим оком. И жаждать чужой смерти! И сдерживать себя каждое мгновение, чтобы ненароком не сгубить невинную душу! И разить врагов, не зная пощады, слушая в свой адрес только крики ужаса и очередные проклятия!
Девушка отшатнулась от Владимира и быстро покинула тронный зал. А он лишь смотрел ей вслед, и горькая усмешка искривила красивые губы.

Не один день, летним зноем палящий, готовил воин-оборотень новую дружину для киевского князя, пока шли приготовления к свадьбе. Ночью же рыскал он по окрестностям, безошибочным волчьим чутьем ощущая приближение врага. Вот уже и звезды тревожно застыли на небосклоне, и мрачную воду Днепра, околдованную полночью, всколыхнули варяжские весла! Еще несколько раз взойдет над рекою солнце – и приплывут они, окружив Киев-град, и смертельным дождем обрушатся потоки острых стрел, а псы Ольгерда с боевым победным кличем кинутся на люд славянский, круша, насилуя и убивая… Этого нельзя, никак нельзя допустить… О том, что случится, если киевская дружина отступит и сдаст город варварам, если проиграет князь, если ОН проиграет, Владимир предпочитал не думать. Главным было другое… Жизнь волка тем тяжелее, если не один он на белом свете. А он отныне не один… И поэтому прежде всего надо было вывезти из стольного града красавицу-Анну. Отчего так пекся о ней, молодой человек не знал. Но мысль о том, какая опасность угрожает невесте, наполняла его сердце праведным гневом – тем самым, которого боялись лютые враги Христовой веры не только на землях руссов, но и в далекой Палестине, где доводилось бывать сыну ясноокого Зигфрида.

Пышная княжеская свадьба состоялась тогда, когда уже зловещим заревом горело небо на востоке, а воды Днепра приносили по утрам отблеск пожарищ на кроваво-мутных пенных гребнях волн. Священник из Греческой земли вручил раба Божия Владимира рабе Божьей Анне – навечно, пока смерть не разлучит два сердца. Но оба – и воин, облаченный в свои черные латы, и его молодая жена – с грустью слушали слова венчальной службы, думая каждый о своём. Когда, наконец, веселье праздника перекинулось в княжеский терем, Анна смогла отойти. Уставшая девушка хотела побыстрее скинуть с себя тяжелые одежды и украшения, стальным обручем сковывающие главу и сердечко киевской княжны. Когда на пол упали золотые серьги и браслеты, дверь тихо отворилась, и Владимир проскользнул в опочивальню, будто зверь, быстрый и ловкий. Солнце за окном уже склонялось к западу, начиная дышать вечерней прохладой, но времени до последнего луча погасающей зари еще было немало. Он порывисто обнял девушку и притянул к себе. Уверенная рука легла на грудь, ощущая, как стремительно бьется сердечко, словно в пропасть падая со скал Днепровых…
- Не бойся, Анна… - выдохнул он, приникая губами к бледной коже, - я успею… уйти… до того, как догорит закат…

 Отправлено: 18.09.08 20:26. Заголовок: Целуя молодую жену, ..

Целуя молодую жену, Владимир загорался неистовым пламенем страсти. Такого он еще не испытывал ни с одной из своих женщин. Чувствуя, что забывает обо всем на свете, он заглянул в глубину синих глаз… - и ужаснулся! Страх – невероятный, непреодолимый – блестел непролитыми слезами в очах княжны. Ее тонкие губы с печатью презрения были плотно сжаты, но все же короткий стон слетел с них, когда молодой человек разжал объятья. Анна боится… Его? Того, что жестоким может быть с нею воин-волк? Она презирает… Но разве ОН виноват в своем проклятье? Известно ли киевской гордячке, КАК ему было больно и страшно, когда впервые лунный лик низверг его в бездну страдания и выбросил оттуда уже в звериной шкуре? А ведь он просто защищал веру своего отца и своего князя! Так за что же Бог наказал его, возложив на плечи ношу, которую не вынести простому человеку?..
Владимир отошел от Анны и чуть изогнул черную бровь:
- Не бойся меня, княжна… Не хочешь? Не надо! Я силовать не стану! – развернулся и покинул ее покои, унося в летний закат свою боль и свое одиночество.
Пораженная девушка наконец-то выдохнула с облегчением: сжалился тот, кого демоном кличут. Только надолго ли? Утешало одно: совсем скоро скроется в Днепровых водах лучистое солнце, вечерняя тьма укутает славный град, а ее муж, уже в шкуре волчьей, убежит в ночь в поисках вражеского духа. Однако девушка так и не сомкнула глаз...
А на утро, лишь только растаял первый несмелый луч зари, во врата городские влетел черный конь – и всадник торопливо вбежал под сень княжеского терема:
- Осколд, враги близко – их дух уже в полях слышен, и смрад смерти тянется за ними! – на лице Владимира не дрогну ни один мускул, только холодом светились серые очи, когда рек он страшную правду. Испуганный князь, тот час велевший созывать дружину и готовить городские валы к обороне, даже представить не мог, насколько взволнован молодой воин, какая неведомая буря чувств – от негодования до страха, кипит смолою жаркою в его таинственной душе. Повинуясь лишь ему ведомым порывам, Владимир покинул княжий чертог и поспешил туда, где, бурля и терзая песчаные берега, грохотал Славутич. Именно здесь ладьи вражеские причалят, а значит – именно здесь должен быть первый рубеж обороны. Первый и самый надежный: падет он – едва ли Киеву устоять. Начались последние приготовления, и только опыт, приобретенный в бесчисленных кровавых битвах, сейчас помогал молодому человеку.
….Когда не знающий милосердия враг все же бросил свои силы на стольный град полян, даже солнце, всегда высоко сияющее в чистом небе над благодатными щедрыми полями, спрятало свой лик в пелену черных туч. И грохот летней грозы вторил шуму битвы. Едва лишь сошли на сушу Ольгердовы псы, сила славянская стала им поперек дороги – и непобедим был ее гордый дух! Разили мужи киевские супостата, нещадно, жестоко, не видя пред собою ни будущности, ни даже завтрашнего дня – лишь врага, которого уничтожить надо. В ужасе бежали варяги от черного демона на вороном коне, не ведающего ни страха, ни устали, а только смерть на лезвие меча с резной рукоятью. И то был сын Зигфрида, муж красавицы Анны, ночной волк Владимир. Не он стоял во главе киевской рати, но смелости его и уму были обязаны победою русичи. Не он ли, вспоминая былое время и битвы в землях далеких, за столь краткий срок сделал из мирных ремесленников полянских храброе войско, достойно варягам ответившее? Не его ли рука, не зная пощады, била направо и налево вражеские лавы, так что и кованая броня трещала, а реки крови окрашивали пенные волны Днепра в багряный цвет? Да, Владимир принес победу славному граду, и Осколд, князь Киевский, был благодарен судьбе за склонность к нему и бесценный дар – помощь такого великого воина, коим сын его друга стал!

Седовласый князь поднял высоко наполненную медом чашу:
- За землю русскую пью, и за ее храбрых защитников, что отстояли свободу свою и веру Христианскую!
Громкие здравицы грянули над праздничным столом. Ликующие мужи киевские восхваляли и славного князя, некогда победу из Царьграда привезшего, и молодого воина, равного которому по храбрости и умению, даже старики не видали, и юную княжну, что краше всех на свете. И только двое не веселились на том пиру.
Владимир угрюмо сидел за столом и смотрел на темную жидкость в своем кубке: ни одна женщина ему прежде не отказывала… Но не это было главным. Он ведь мог особо не любезничать с молодой женой! Но принуждать ЕЕ, Анну… Даже само это имя несло в себе невыносимо слепящую небесную чистоту. Разве мог он над этой чистотой надругаться?.. Ну почему она так холодна? Почему в синих глазах, полных слез, застыл страх? Неужели это из-за волчьего ночного обличья? Да разве он может ей вред днем причинить! И почему, силы небесные, почему ему так тяжело теперь? И сердце замирает в груди? И впервые за столько лет скитаний, когда, сцепив зубы, сдирая в кровь кожу, он шел вперед, ничего не страшась, сейчас ему хочется выть от тяжести и безысходности? Наверное, он слишком близко подошел к дому - к тому, где родился и вырос, куда совсем не стремился, став грозным воином-оборотнем. Да, наверняка, это так. А Анна… Она только часть того, что так дорого усталому сердцу. И поэтому смотреть на нее невыносимо тяжело – смотреть и видеть только страх и отвращение в прекрасных глазах…
Анна не поднимала очей, страшась встретиться взглядом с мужем. Прогнав его из своей опочивальни накануне, она предала свою клятву, она предала свой народ, который так храбро защищал сегодня ее супруг. Разве не знала она, что ждет ее, когда соглашалась на этот брак? Хотя… разве спрашивал князь Киевский ее согласия? Проданная мужу, как товар на рынке, она едва ли могла надеяться обрести счастье. И что же ей осталось нынче? По своей воле прийти к тому, кого она смертельно боялась, и предложить себя в благодарность за спасенный город ? Анна вздохнула и осмелилась взглянуть на сидящего напротив мужчину: его серые глаза отстраненно смотрели вдаль, лицо, немного побледневшее от усталости, не выражало никаких чувств, и только стиснутая в кулак десница выдавала душевные терзания….
Следующие несколько дней над киевскими холмами кружила черным вороном зловещая тишина. Отброшенный защитниками города супостат затаился, и это молчание беду предвещало великую. Вот уже и серые тучи пеленою легли над рекой, и днепровские чайки тревожно кричали, и неспокойно было на сердце молодого воина. Владимир ночами пытался далеко не отходить от городских врат, каждый миг опасности ожидая. Пока не понимало его упрямое сердце, почему так тоскует и рвется туда, в княжий терем, где, раскинувшись на мягких подушках, безмятежно спала Анна. Бледная луна, скрытая туманами, бросила свои лучи на серебристую волчью шерсть. Мягкие травы, шелковистые и мокрые от летних рос, приятно холодили лапы. Владимир ступал по ему одному ведомым тропам и вспоминал сегодняшнее утро. В который раз встретившись с Анной во дворе, он осмелился заговорить с ней. Много не рек – лишь попросил покинуть Киев и уехать с прислужницами и охраной в древлянскую землю, где, некогда брошенный, ждал Владимира его отчий дом. Вскинув голову, гордая княжна окатила его взглядом, полным упрека и непонимания: «Никогда родной град не брошу! Слишком высокую цену заплатила, чтоб спасти его от врага, и здесь умру, коли на то воля Божья!» А потом она резко развернулась – и золотые косы, убранные под плотную накидку, как и у всех христианских жен, волшебным блеском сверкнули в лучах солнечных. Презирая желание обнять девушку и провести рукою по ее волосам, похожим на дорогие шелка, Владимир покинул княжий двор, велел оседлать Бурана и в дикой скачке утопил свои страдания и тоску. Но сейчас, когда солнечный диск сменила в небе луна, когда ночные птицы запели в рощах свои сказочные трели, а он снова увидел мир жадным звериным взором, та тоска вновь вернулась, и принялась терзать его с новой силой. Чтоб хоть немного отвлечься, Владимир прилег под орешником и смежил веки. Потихоньку, но сон сморил его – слишком много дней и ночей, оберегая покой княжеского престола, рыскал он без сна и отдыха по кручам у Днепра… Вдруг чуткое ухо даже сквозь дрему ухватило слабый и полный отчаянья девичий крик. Он узнал этот голос – волком или человеком, во сне иль наяву, даже с того света узнал бы его Владимир. То кричала Анна….

… Жаркая душная ночь пробиралась в покои, словно кошка, неслышно крадучись по подоконникам, скользя по стеклам цветных витражей, и ей не было дела до того, что юная княжна не могла заснуть. Перед мысленным взором теснились воспоминания – ушедшее без возврата детство, радостный смех счастливых родителей, улыбка матери в ответ на влюбленный взгляд отца. Увы, никогда Анне не пережить таких же пленительно-сладостных минут! Даже если и согласится она раз и навсегда принадлежать мужу, разве смогут эти холодные глаза улыбнуться ей так, чтобы замирало сердце, разве способны эти всегда плотно сжатые губы сказать ласковое слово? Лишь боль, усталость и тоска в тех глазах, а на губах для нее припасена только презрительная усмешка! Почему так? Снова и снова мучаясь подобными вопросами, княжна не услышала, как под окном раздался легкий шорох. И тихий вскрик. И свист – едва ощутимый – заносимого в воздухе клинка. Слишком поздно поняла она, что у двери происходит неладное, выбежав из покоев, увидела, как истекает кровью ее стража, а потом – грубые руки схватили сзади, окровавленная ладонь зажала рот и, проваливаясь в беспамятство, девушка медленно опустилась к ногам вражеским. Последним, что услышала она из обступившей сознанье тьмы, были слова: «Княжна это! Ольгерд щедро отблагодарит нас!...» А потом наступила тишина…
Она очнулась от студеной воды, которая сотнями иголок вонзилась в кожу и прояснила затопленное тьмой сознание. Масляные светильники горели ярко, и темный дым от них клубами поднимался к небу. Земная твердь под ногами слегка покачивалась, поэтому девушка вскоре поняла, что находится на лодке… Вернее, на варяжской ладье… Волны Славутича плескались за бортами, мерно ударяя о дубовые доски. На покрытой мехами лаве сидел человек и смотрел ей прямо в глаза. Вернее, хищный взор заглядывал в саму душу!... Смутно и неясно, но Анна помнила этого свирепого воина. То был Ольгерд, убийца ее отца…
- Проснулась, Анна… - тихо протянул он, и недобрая усмешка скользнула по лицу.
- Чего тебе нужно, Ольгерд-воевода? Проиграли битву твои слабые псы, оплотом Христовой веры остался славный Киев!
- Твоя вера – ничто, супротив моих всесильных богов! – Ольгерд встал и подошел к лежащей на палубе девушке. – Не они ли помогли мне ТЕБЯ заполучить?..
- Ты никогда меня не получишь! – выпалила Анна.- Лучше смерть!.. – и сразу осеклась, с болью понимая, что находится в полной власти вражеской. Совсем уж зловеще захохотал воевода:
- Смерть, говоришь, предпочитает гордая княжна? Ну что ж… Ты будешь молить о смерти! Да только я подумаю, когда тебя ею помиловать… Она ваша! – кивнул он столпившимся вокруг варягам, и когда они толпой кинулись к обретенной добыче, брезгливо сморщился:
- Не здесь! На берег сойдите! – и ушел, наслаждаясь криком ужаса, вырвавшимся из уст золотоволосой княжны…
Уже на песке у берега Анна поняла, что всё кончено. Даже если ее пощадят, сохранив жизнь, она уже не сможет дальше радоваться каждому дню, и только смерть смоет позор бесчестья! Какой-то варяжский пес отбросил ее на берег под хохот собравшихся вокруг друзей. Когда до слуха донесся треск разорванной одежды, она слабо вскрикнула. Но что от того???? Ждать помощи было неоткуда. Обезображенное похотью лицо врага все ниже склонялось над ней, когда неожиданно неведомая сила отбросила негодяя от испуганной жертвы. Свирепый зверь, оскалив клыкастую пасть, появился на берегу так неожиданно, словно вынырнул из самой преисподней! Серая шерсть при свете месяца отливала серебром, тяжелый взгляд ввергал в пучину ужаса… словно парализованные, варяги, замерев, глядели на волка, не в состоянии ступить ни шагу. Потихоньку придя в себя, они начали медленно отступать к лодке, понимая, что златовласая красавица теперь не им достанется. Уже воды Днепра мягкой прохладной пеной прикоснулись к ногам, когда один из варягов, тот самый, что разорвал на княжне одежды, немного успокоившись, достал из-за пояса длинный нож. О, напрасно! Сталь тускло блеснула в лунном свете, разбудив в сердце Владимира такую ярость, какой не видывали даже вечные звезды, его ночные спутницы. Молнией быстрой, громовицей, он бросился на обидчика, и белые клыки вонзились в мягкую плоть, а потом он бросился на второго человека, и на третьего… Круша кости и терзая плоть, снова и снова яростно бросался на врагов, не ведая пощады, не чувствуя ничего, кроме желания удовлетворить эту дикую жажду мщенья, заполонившую волчье сердце. А, может, человеческое, под серою шкурой спрятанное? Немного успокоив кипящую от ненависти кровь, Владимир осмотрелся: вокруг кровавыми грудами лежали людские останки. В лодке, так и не отчалившей, скованный страхом, притаился еще один человек, но его уже нечего бояться - ни нынче, ни потом не вернется он с мечом в землю руссов! А совсем рядом, кутаясь в ночную тьму, сидела на траве Анна. Припухшая от удара щека посинела, кровь запеклась на закушенных губах, разорванная одежда едва ли прикрывала тело. Но даже такой она была… прекрасна. И смертельно напугана… О Господи! Ведь это ОН ее так напугал! Своей дикой яростью, клокотавшей в венах, животной жестокостью, с коей убивал он только что своих врагов. Отойдя на несколько шагов назад, волк быстро развернулся, готовясь к прыжку, пытаясь как можно быстрее скрыться в темноте и не пугать больше свою маленькую княжну, пока Анна, с трудом пытаясь подняться, не смотрела на него. В это самое мгновение девушка тихо позвала:
- Владимир!... – и, поднявшись, наконец, с мокрой от росы и крови травы, подбежала к зверю, обхватила его руками за шею и выдохнула в серую жесткую шерсть:
- Владимир… спасибо тебе…
Она узнала его, поняла все, что нужно было понять… Она его не боится – разве могло быть для проклятого воина большее счастье в тот незабываемый миг?..


Лишь только тонкий лучик, первый вестник рассвета, скользнул по прибережным травам, Владимир открыл глаза, снова увидев цветной мир вокруг. Тело стонало и ныло – видать, не только врагам досталось в смертельной схватке у кромки Днепровых вод: его рука была располосана почти до кости, пара ребер сломана, спину ломило. Ольгердовы ратники отбивали его от схваченного товарища веслами – не иначе! Тряхнув непокорной челкой, молодой человек медленно направился в княжий терем. Он не видел Анну с той самой минуты, когда верный Буран въехал с ней в городские врата. Что произошло дальше, Владимиру было неведомо. Но он знал главное: жена жива, здорова и, хоть напугана, слишком не пострадала. Что бы произошло, появись он на несколько мгновений позже, не хотелось даже представлять! В доме Осколда было неспокойно: испуганные прислужницы и гридни сновали туда-сюда, воины несли караул, князь, срываясь на крик, отдавал приказы. Владимир схватил первого же стражника, что попался на глаза, и, забыв о ранах и боли, тряхнул его со всей силой:
- Кто охранял покои моей жены?
Испуганный человек молчал, и только страхом веяло от его лица.
- КТО??? – прокричал Владимир еще раз. До него не сразу долетели слова князя:
- Успокойся, некого винить уж за то, что стало с Анной - ее стражи мертвы…
Махнув рукой и на незадачливых стражников, и на взволнованного Осколда, молодой человек бросился в опочивальню Анны. Она лежала, завернувшись в меховое покрывало, в прекрасных синих глазах застыли слезинки, и, словно звездочки в предрассветный час, сияли на длинных ресницах. Со страхом повернувшись на звук захлопнувшейся двери, она увидела мужа и заметно расслабилась.
- Владимир…- даже сейчас ей было немного трудно произносить его имя. Гораздо легче было, подумалось княжне, обнимать за шею серого зверя…
- Тихо, молчи… - молодой воин подошел к постели и присел на краю. – Отдохнуть тебе надо, поспать и не бояться. Никто более не посмеет к тебе прийти! Никто руки не поднимет! А завтра с восходом солнца ты поедешь в мой дом, что в лесах древлянских. Там ты будешь в безопасности, Анна… - он встал, чтобы уйти, но тонкая рука схватила за полу плаща.
- Не уходи, останься… Ничем тебя не упрекну, и твоей буду, всегда, пока не прогонишь…
Не сейчас хотел Владимир сие слово услышать. А хотел ведь – не было смысла пред собою лукавить: чем-то затронула жестокое сердце юная княжна. Но суровый час войны требовал отдать себя полностью пламени битв, и родной земле, и вере, которую присягнул до конца дней своих защищать. Резко встав с богато убраной постели, он направился к двери, услышав за спиной полустон Анны:
- Но почему? Я ведь сама так решила! Чего ж еще? Что ты хочешь услышать от меня?
Он не обернулся.
- Завтра на рассвете ты поедешь в край древлянский. Здесь слишком опасно. Не хочу я, чтоб собаки подлые впредь мою жену выкрасть пытались!
Его слова прозвучали как приговор, холодной сталью булатного меча отсекая все те тонкие нити, что судьба натянула между ними сегодня ночью. На том и порешили… Утром следующего дня в окружении всадников-стражей княжна Анна тайно покинула Киев и направилась на северо-запад, туда, где в дремучих лесах затерялся славный Искоростень, столица княжества древлянского, а неподалеку был и дом Зигфрида, что отныне станет ее домом, до конца дней, навсегда.
Немного успокоившись после отъезда жены, Владимир с новым рвением занялся укреплением киевских валов. Не подарит Ольгерд-воевода ему первого поражения. Хорошо хоть в смерти Анны от клыков волчьих не засомневается, да искать ее не начнет! А всё остальное Владимир преодолеет с легкостью. Так всегда было. А потом… Душа слабо, почти неслышно шептала ему ответ на вопрос, чего бы потом хотелось великому, храброму воину. Само того не желая, но соглашалось сердце с неожиданной правдой. Ему нужна была только Анна…С тех самых пор, как узрел ее, стоящую у княжего престола, в золото и бархат облаченную, ни о ком больше думать не мог он. Потому-то такой резкой болью отозвался внутри ее испуганный затравленный взгляд, когда молодой муж пришел в спальню взять принадлежащее ему по праву… Потому и не отходил от городских врат даже в суровом облике волчьем. Потому, забыв о боли, разрывал в клочья врагов и топил предсмертные стоны в их крови – ведь посягнули на самое святое, что у него было, на его Анну… За ее теплый взгляд, за улыбку, сорванную случайно со сладких губ, готов был он еще сотни раз сражаться против варяжского войска. Боже всемогущий, как же он любит ее! Эта истина открылась внезапно, но вмиг объяснила каждый вздох, каждый шаг, каждую боль, терзавшую сердце ржавым мечом. Владимир тут же велел седлать коня и ехать, не медля, ехать домой, к ней, сказать о своих чувствах и лишь надеяться на взаимность. Разве не сможет он, в конце-то концов, завоевать неприступную душу гордой княжны? Но вдруг тревожно затрубил рог на вражеских ладьях. Ольгерд был снова готов к битве – теперь уже, не у заводей прячась, а открыто предлагали варяжские воины сразиться. И, долю Киева в честном бою решая, славу обрести или в бесславии главу сложить, уходя в вечность.
И принял бой седовласый Осколд, и тучи стрел вражеских тенью легли на узкие киевские улицы, и в полях у Днепра началась сеча великая…
А в это время среди диких густых лесов в тереме, скрытом от постороннего глаза, сидела у окна его маленькая хозяйка. Грустно взирая на величественные деревья, уже не одну сотню лет повидавшие, она думала о дяде, которого оставила в земле Полянской, о славном городе, который пришлось бросить навсегда, но все эти мысли и воспоминания меркли, стоило лишь воскресить в памяти грустный взгляд серых очей. И омуты Днепровые не были такими бездонными, и не холодное море краев варяжских, а родное небо, подернутое поволокою дождя, отражалось в них, и хотелось с головой броситься в этот омут, птицею сизокрылой взлететь в небо и остаться там навечно! «Владимир…» - прошептали губы. Каким он был тогда, когда защищал ее от Ольгердовых воинов: свирепым и яростным, безжалостным и кровожадным… Но именно в ту ночь она перестала его бояться. Ведь ради нее рисковал он самой жизнью, бросаясь на врага окаянного! Когда утром остаться его просила, не сказала Анна главного: не ради долга, ни в благодарность хотела она быть с ним. Но странное чувство, неясным пламенем томившее душу, тогда еще не разгорелось так сильно и стремительно, как в разлуке с мужем. Сейчас ей стали дороги и его серьезный взор, и безрассудная храбрость, и даже волчье обличье, страх на люд нагоняющее. Хотелось прижаться к нему щекою, но ощущая уже не грубую звериную шерсть, а мягкие волосы, черные как вороново крыло, и погрузив в них пальцы, притягивать лицо мужа все ближе и ближе, шепча, как он ей дорог, как она скучала по нему и жалела о глупых своих выходках и резких речах. Он поймет ее страхи, всё простит, и они обязательно будут счастливы – иначе не может распорядиться судьба, так сказочно сведшая их посреди людской суеты. Вот только нынче смута великая над Киевом – присланный князем гонец сообщил о надвигающейся битве. Сердце тревожно стучало и рвалось к НЕМУ! Зачем же уступила она слову мужа и согласилась покинуть стольный град? Могла бы с ним быть, обнимая после кровавой сечи, омывая его раны и шепча: «Люблю, люблю, люблю….» Господи всемогущий! Так вот что происходило с ней все это время?! Смертельно боясь воина-волка, ненавидя его за то, что не по ее собственному желанию своей женою назвал, она все равно его успела полюбить. Если и пугал ее серый взгляд, то только холодностью!
Анна встала – за деревьями догорали последние отсветы заката… Сейчас он превратится в волка, и снова будет разить врагов. А может, битва уже закончена, и он убежит в зеленые дубравы, под сенью которых упоительно и сладко поют соловьи, и подойдет к тому ручью, где впервые встретились они лунной ночью, и глоток за глотком утоляя жажду, вспомнит о той, что ждет его дома, и захочет, может статься, приехать к ней…. Девушка прикрыла глаза и снова увидела одновременно чарующий и леденящий душу стальной взгляд…

…Увы, Анна не ведала, что его обладатель уже спешил к ней – и темная безлунная ночь окутала его своим покровом. Где-то неподалеку, едва поспевая за нетерпеливым хозяином, постукивал подковами его верный Буран. Неясные очертания лесных деревьев и кущей проносились с бешеной скоростью, а его глаза видели только милое лицо, обрамленное, словно сиянием, золотыми волосами. Что скажет жена, когда он так неожиданно переступит порог родного дома? Совершенно не хотелось думать об этом волку, другие мысли и мечты полонили душу. Анна, нежная, страстная, невероятно красивая, грустно улыбаясь ему, звала по имени и шептала «Люблю…» Вдруг сказочные мечты разбила вспышка боли – резкая и острая, она пронзила лапу и застыла на кончике стрелы. Метко и точно попал невидимый охотник. Владимир почувствовал, как слабость начинает медленно растекаться по телу. Не в силах больше идти, он остановился и огляделся по сторонам. Звериное чутье подсказывало: враг рядом, слишком близко, чтоб можно было скрыться в темноте и подождать, пока боль не утихнет. А значит, надо было сражаться! В конце концов, ему же не впервые бросать вызов затаившейся в лесах смерти! Волчьи зрачки немного расширились, уловив движение впереди: человек десять - не меньше, с луками и рогатинами. Облава на волков… Ну что ж… Пора бы вспомнить, что не только волчье сердце бьется сейчас в груди, короткими толчками перегоняя кровь. Он прежде всего человек – и сможет обхитрить незадачливых ловчих. Согнув лапы, Владимир тенью скользнул по примятой траве, уходя от погони. В этот миг слух пронзило жалобное ржание. Буран! Добрались до него! Но зачем охотникам конь? Разве только… они знают, кого поймать намерены в ночном лесу… Буран заржал еще раз – тихо и слабо, будто прощаясь, Владимир метнулся в ту сторону, позабыв о боли и опасности. Но было слишком поздно: верный конь уже мертвый лежал на земле, и десять стрел пронзили его доброе сердце. На волка набросились охотники-варяги – несомненно люди Ольгерда, мерзкие презренные псы, кованная сталь пронзила тело, и кровь мутным потоком полилась из раны. Вдруг что-то изменилось… Владимир и сам не понял сперва, отчего такими далекими показались звезды… Просто, он слишком давно не видел их глазами человека! Едва успев выхватить меч, хранящийся в ножнах у стремени, он набросился на врагов, превознемогая боль и слабость. Он обязан выжить, приехать к Анне и, если такова судьба, умереть на ее руках…

Юной княжне не спалось той ночью. Смутная тревога, вот уже несколько дней терзающая душу, сегодня была особенно сильна. Грустной тенью блуждая по терему, она молила Бога о возможности поскорее увидеть мужа:
- Господи, верни его мне. Не о чем более не порошу тебя, и все испытания приму, только позволь мне снова его увидеть!
Но отвечала ей лишь тишина с печатью молчания на сомкнутых устах. Войдя в просторную опочивальню, Анна без сил опустилась на ложе и прикрыла глаза. Незаметно подкрался сон, и, окутав ее своим невидимым покрывалом, унес в страну мечтаний… Вдруг двери резко открылись. Девушка вскинулась на кровати, боясь даже предположить, кто ворвался в ее покои. Но тревога сменилась слепящей радостью, когда она увидела молодого воина, навсегда пленившего ее гордое сердце.
- Владимир, ты вернулся! Ты приехал ко мне!!! – Анна радостно бросилась на шею возлюбленному, и долгожданный поцелуй, нежный и пьянящий, словно мед, был наградой за это бесконечно долгое ожидание. Он целовал ее страстно и неистово, расплетая шелковую косу, и пшеничные волосы целебной прохладой прикасались к его горячим рукам.
- Анна, Анна, Анна… - только и мог шептать он дорогое имя. Девушка немного отстранилась, взглянув в серые глаза, потянула промокший черный плащ и с ужасом обнаружила запекшуюся у левого плеча кровь.
- Ты ранен… - прошептала она.
Но голос, глубокий и уверенный, ласково прошептал:
- Не опасна рана. Главное, что ты со мной - теперь мне уже ничто не страшно!... Я люблю тебя, княжна Анна, с самой первой встречи и навсегда! И буду с тобой… Пока не прогонишь…
Она лишь улыбнулась, услышав почти слово в слово повторенное ее собственное обещание.
- Ну что ты… Милый мой, хороший, я тоже люблю тебя, мой лунный воин, мой храбрый защитник, мой дикий волк…
Он снова сжал ее в объятьях и, легко подняв, уложил на мягкие подушки.
- Горлица моя, звездочка моя ясная, самая красивая, самая нежная моя девочка… - горячие губы заскользили по белой коже, заставляя забыть обо всем на свете. Сильные руки, настойчиво лаская, избавляли от одежды. Мир кружился все быстрее и быстрее, и горящие глаза мужа уносили Анну туда, где не было ничего, кроме звездного неба да его сладких поцелуев.
В двери настойчиво постучали, и взволнованный слуга позвал:
- Открой, госпожа!!!
- Прочь!.. – охрипшим голосом крикнул Владимир, не сводя глаз с прекрасного лица лежащей в его объятьях девушки. Ее глаза, как бездонные омуты у Днепровых круч, озаряли его божественным светом. Его губы, сладкие и терпкие одновременно, шептали ей о любви.
- Да, Владимир! – тихо простонала Анна, и выгнулась в его руках навстречу испепеляющей лавине страсти…

 Отправлено: 18.09.08 20:32. Заголовок: Снова замечательное ..

Снова замечательное путешествие во времени. Снова все очень убедительно.
Конечно, кто же если не Владимир окажется тем самым спасителем, храбрым воином... Ждемс продолжения...

Скрытый текст

Кстати, ощущение, что в В.Новгород вернулась, атмосфера похожа. Словно в выходной день зашла в Кремль, поглядела на челов в старинных костюмах, доспехах...Шла-то как всегда мимо, в библиотеку, сессия на носу...а тут дяденьки в доспехах и любопытные туристы. Вспомнилось былое...

 Отправлено: 18.09.08 20:35. Заголовок: http://jpe.ru/1/sm/1..

В опочивальню снова настойчиво постучали, эти гулкие звуки отзывались в сердце. Им не хотелось внимать, их не хотелось слышать, но не скрыться и не сбежать было от наступающей со всех сторон тревоги. Владимир по-прежнему крепко обнимал жену, и горячие руки скользили по обнаженным плечам девушки, а губы целовали прикрытые глаза и золотые шелковистые волосы…
- Госпожа, открыть ты должна… Горе великое!... - заголосила за дверью старая служанка. А голос мужа, вкрадчивый и мягкий, начинал стихать, словно его обладатель все больше и больше отдалялся, уходил, исчезал во мгле. Анна медленно просыпалась, выныривая из пленительного сна, возвращаясь в жизнь, где даже самые светлые мечты, увы, не всегда сбываются.
- Горе великое нависло над нами черною тучею…. – девушка только краем сознания понимала смысл услышанных слов. Она все еще чувствовала руки Владимира на своем теле, и искала мужа рядом в постели, и, не находя, никак не могла отличить сладкий сон от темной яви, в которой она была совершенно одна. Когда последние грезы растаяли в сумраке комнаты, она нехотя поднялась и открыла дверь - притихшие слуги потупили взор, и сердце остановилось в груди. Какая сила подсказала юной княжне о беде случившейся? То ли ангел светлый, хранитель, то ли демон, из ночи пришедший, – да только правду подсказали, не обманули на сей раз хрупким обещанием счастья.
- Что с ним?
Тишина повисла в тереме. В ней черным туманом клубилась скорбь, заполонившая не только коридор и гридницы, но и человеческие души.
- Он ранен?
И снова лишь бешеный стук сердца нарушал молчание вокруг.
- ОН умер... – сказала и осеклась, ведь не вопросом прозвучало сие, а твердой уверенностью в свершившемся. Седовласый слуга, помнивший еще славные походы князя Трувора, вздохнул и молвил:
- В лесу неподалеку нашли мы господина нашего. И конь его, Буран, рядом лежал, стрелами пронзенный… Не уберегли мы Владимира, сына храброго Зигфрида…
- Как же так получилось? Неужто облаву устроили враги окаянные? Ведь ночь вокруг, а ночью он…
Голос отказывался повиноваться, и слова, вылетая из уст, замертво падали к ногам княжны. А в ушах до сих пор звучало: «Милая моя, горлица моя, люблю….» Из синих очей лились горячие слезы – только не замечала их гордая Анна, дщерь Дирова. За нее продолжил слуга так и не сказанное:
- Зверем диким он ночь покорил. Да только перед лицом смерти отступило проклятье…
Смерть… Короткое слово, но как же непоправимо оно и сколько горя черного таит в себе. Перечеркивая надежду, убивает и жжет душу… Смерть… Анна словно очнулась от тяжелого морока, в котором потеряла все, но стала сильнее и старше.
- Видеть хочу… его … - так и не смогла произнести: «тело бездыханное».
Во дворе у крыльца на черных ношах лежал ее муж – кровь застыла на холодной бледной коже, безжалостный ангел с темными крыльями навечно закрыл грустные серые глаза, сомкнул насмешливые губы. В руке зажат меч – последние минуты жизни он провел достойно, и погиб, как великому воину должно, – сражаясь за веру.
- Владимир… - слез уже не осталось. Да и откуда слезы у мертвых? А ведь она уже не жива – юная влюбленная княжна умерла в тот самый миг, когда узнала страшную весть… Вот только глаза еще видят небо, прохладный ночной воздух еще превращает в пар легкое дыхание, а руки… Руки тянутся откинуть со лба непослушную черную прядь, слипшуюся от крови. Не его – врагов… Это Анне точно ведомо… Лишь у плеча его кровь запеклась, совсем как во сне… «Почему?...» - устало вопрошает сердце.
- ПОЧЕМУ???? – испуганные слуги встрепенулись, услышав, какой сталью звучит всегда мягкий голос госпожи.
- Почему Владимир умер – ведь нет на нем ран глубоких!!! Он воин, и в сражениях хуже бывало, и кровь рекой лилась, и кость ломалась, не выдержав вражеского натиска! Да только ЖИВЫМ выходил он из каждой битвы!!!
- Не встречал раньше наш воин супостата коварнее… Не от ран умер он. Отравленной стрелою оборвало молодую жизнь….
- … Госпожа, схоронить его надобно… Не ровен час – прознают о смерти демона враги лютые, и в пламени падет наземь ваш высокий терем….
- Нет… - тихо-тихо, словно журчит ручей, а потом громче и уверенней:
- НЕТ! Он жив! ЖИВ!!!! – и упала раненной птицею к ногам убиенного мужа, повторяя словно молитву:
- Владимир, Владимир, очнись, очнись, мой милый, хороший, любимый, вернись ко мне… вернись! ВЕРНИСЬ!!!!! – А потом наступила тишина. Она вдруг поняла: не вернется никогда. И всё потеряло смысл….

Целую ночь сияла над лесами зловещая полная луна, подернутая сизой поволокой облаков. Буйные ветры высоко в небе превращали туманные полотна то в причудливые воздушные крепости, через неприступные валы которых не пробраться нашим мечтаниям смертным, то в мертвые руки, жадно тянущиеся к живой душе и стискивающие ее в последнем объятье. А когда на утро взошло багряно-красное солнце, заливая землю жидкой кровью рассвета, над кронами старых дремучих дубов – ввысь, доставая до самых звезд – взметнулось пламя погребального костра. Яркие огненные языки сжигали тело молодого воина и душу его юной жены.
Три дня Анна блуждала духом неприкаянным, до конца не веря в происшедшее. Три бесконечно долгих и ужасных дня, покрытые мраком и слезами, которые уже устали литься – так велико и необъятно было горе. В первый день она просто стояла у того места, где лесные ветры разнесли над землею прах ее мужа, и обеспокоенные слуги видели в синем взоре мутный туман безумия. Ее пытались отвести в покои, но с плотно сжатых губ слетало лишь тихое «Идите прочь…» Как же они все не понимали? Пока еще носится над землею поземкой сизый пепел, пока еще терпкий запах гари витает над широким дворищем, а птицы в чаще тревожно перекликаются, чуя смерть, - ее Владимир здесь, он рядом с ней, и так же ласково перебирает локоны, и так же нежно прикасается к бледным щекам… «Горлица моя….» Миг за мигом встают в памяти картины их ночи – лишь сном нечаянным оказались самые счастливые мгновенья ее маленькой и никому не нужной жизни! И его серые глаза серебристыми всполохами горят в темноте спальни…
Зачем она увидела его – так близко?
Зачем обнимал он ее во сне – так сладко?
Зачем шептал о своей любви, которая умерла вместе с ним, – так страстно?
И навек поселившаяся в сердце тоска ответила: «Зачем? Но ты ведь сама просила – увидеть его хоть раз, сказать, как любишь и скучаешь! Увидела – и не вини других. Это ты отказалась от Владимира в лучах летнего заката. И его больше нет».
Девушка вздохнула: «И меня больше нет…» Решение было принято…

Лишь только новый день родился в золотистых лучах, в осиротевший терем воина-волка прибыл гонец от князя Осколда. Недобрые вести слал племяннице Киевский владыка. С гордо поднятой головой выслушала Анна рассказ о том, что варяжский воин, в лодке притаившийся, рассказал Ольгерду о сером волке по имени Владимир. Не трудно было догадаться воеводе, кем был тот зверь лютый. Однако же, в чудеса не веря, призвал он верных ему негодяев, живущих в Киеве славном, тех самых, что помогли княжну похитить, подлых предателей, коих породила земля Полянская. Разведав, кого Владимиром кличут, догадался Ольгерд, что то и есть враг его главный, и темной ночью устроил травлю на храброго волка – суровую и беспощадную. Слишком поздно об измене донесли Осколду лазутчики – уже успел направится в древлянские леса воин, коему Киев был свободой обязан.
- Прощения просит великий князь у тебя, прекрасная Анна, что мужа не сберег... – склонил главу посланник.
- Чего уж там… - тихий грустный голос княжны уже не звенел струною в летних сумерках. – Поздно нынче винить кого-то в том, что случилось. Ибо НЕТ его.
Вздохнул полянин:
- Со мною князь велел тебе ехать. Спокойней и безопасней в Киеве-граде, нежели в высоких и дремучих лесах земли древлянской.
- Некуда мне ехать. Здесь до конца дней останусь, в вотчине мужа моего, бесстрашного Владимира!
Резко развернувшись, Анна скрылась под сенью терема, рукою дав знак посланнику Осколда домой возвращаться. А как только смолк за вратами топот конских копыт, она приказала собрать небольшую дружину, седлать лошадей и в путь собираться.
- Решила все-таки в стольный град вернуться, госпожа? – не упрекал ее старик-слуга, только спрашивал.
- В Искоростень мой путь лежит. Неподалеку от него терем князя Трувора. – Немного помолчав, Анна вскинула голову, и золотые косы, подернутые пеплом седины, блеснули в солнечных лучах, словно саван на лице умершего пред погребальным костром. – Поговорить мне с братом Рюрика надобно…
Она и сама еще не знала до конца, что такой невиданной силою тянуло ее к дому Трувора, надеялась, что станет легче ей с тем, кто с детства знал и Владимира, и о проклятье его жестоком.
Целый день ехала княжна киевская, пока вдалеке среди деревьев не разглядела крепостные валы и острия частокола. Князь Трувор с почестями принял жену сына Зигфридова, да только горестную весть принесла синеглазая красавица. Когда новость о смерти молодого воина наполнила сердце тягостной болью, Трувор поднялся с богато убранной лавы и подошел к окну. В сиянии заката разноцветные витражи бросали причудливые тени на седую бороду русса, а выцветшие с годами очи полыхали ярким огнем, как когда-то, во времена былые ушедшей молодости. И суровые уста рассказали историю о храбрости и предательстве, от которой кровь может застыть в жилах.
- В далеких землях бывать твоему супругу доводилось – и за веру христианскую немало крови он пролил. И смерть сама страшилась его силы и смелости, его ума и твердой руки боялись враги. Только ему страх был неведом, и потому гордецом безрассудным назвали его. Смеясь в лицо опасности, Владимир поражал свом резным мечом вражеские полчища. А самого нелегкая доля поджидала почти дома, в земле русской. Старики волхвы, воина-христианина опасаясь и веры новой не желая, решили избавиться от него. И способ самый ужасный был избран – душу отобрать светлую, вместо нее дать тьму адскую, дух ночного демона, в звериную шкуру облаченного. Меж тех волхвов один был – жестокий и мстительный. Он и наложил проклятье на Владимира, за него самого избрав судьбу его – ведь неволен выбирать ночной волк. Не зря старался окаянный: по условию проклятия, лишь убив своей собственной рукой своего обидчика, мог стать муж твой обычным человеком, как прежде. Разведав о том, супруг твой решил сразить противника в честном бою – да не судьба была… Зигфрид, отец его и друг мой с юных лет, раньше сына на место поединка прибыл, желал он наказать волхва проклятого, сам сразил его и от полученных в бою ран скончался… Владимир же навсегда был лишен возможности вновь обычным человеком стать.
- Зачем же Зигфрид так поступил? По что сыну лишь хуже сделал? Иль ненавидел его, или стыдился, не доверял ли?...
- Все вовсе не так, девочка. – Князь вздохнул устало, словно переживая заново события пятилетней давности. – Когда о проклятье отцу рассказывал, не знал еще Владимир, как можно снять его. А потом сообщить не успел.
- Так как же узнал о поединке Зигфрид?
- Волхвы рассказали…
Анна совсем уж ничего не понимала:
- Да зачем же им?...
- Видя, что близко смерть подошла, жестокий чародей, нашего мальчика проклявший, понял, что не уйти нынче от наказания. По его приказу известили о бое Зигфрида, сказали, что погибнуть сын его может и что только смерть колдуна от проклятия избавит. Сломя голову, друг мой помчался на выручку. Когда занес он меч карающий над презренной главою волхва, хитрец смеялся ему в лицо. Знал ведь, что, оставшись волком, сгубит свою бессмертную душу молодой Владимир, жестокостью и кровью низвергнет ее в адово пламя. Не просчитал он лишь одного: смог воин-волк сберечь и доброе сердце свое, и душу чистую. Хоть и разил врагов без счету – так за веру свою сражался. А значит, прощен будет и в раю витать духу его.
- Слава Богу… - вырвалось у княжны.
Уже к утру велела она собираться своей дружине в обратный путь. На вопрос, к чему спешка такая, отвечала неохотно – что дома легче будет горе пережить, что тянет ее к родному пепелищу, и здесь не усидеть в чужих стенах. Трувор взял юную княжну за руку:
- Вы очень любили друг друга?
- Да, князь! – и не было в ее голосе ни тени сомнения. Хоть ни разу о чувствах не сказал молодой муж, она видела все в его глазах, в их бесконечной глубине стенала от любви его таинственная и гордая душа. Она же, Анна, была слишком неопытна и глупа, чтобы разглядеть любовь – и в его, и в своем сердце. А когда смогла наконец, когда себе призналась, - поздно было, слишком поздно… И каждый удар в груди, и каждый вздох напоминали ей о том, чего не исправить, и о том, кого не вернуть. Дорога домой показалась слишком быстрой. И короткой. Отстукивая минуты до вечерней зари, сердечко княжны билось гулко и часто: «пора, пора, пора!» Вот уже и первые всполохи заката загорелись вдалеке за лесом. Небо, прежде ясное и прозрачное, покрыли тучи, предвестники тьмы. Анна прошлась по терему – слуги, доделывая свою работу, собирались ко сну. Вышла во двор: на месте погребального костра уже не осталось ни единого напоминания о черноволосом красавце, ради которого она была готова теперь на все. Оставив позади убранные траурными лентами и стягами врата, Анна углубилась в лес, шла долго, пока не добрела до маленького источника, спрятанного от любопытных очей в густой чащобе. Еще в первый свой день пребывания в доме мужа обнаружила она этот ручей, почти такой же, как и тот, где ночного волка впервые встретила. Потом иногда приходила сюда в блеске утра или в полуденный зной, пытаясь разобраться с обуревающими душу чувствами, - особенно, когда понимать начала, насколько молодой муж ей мил и дорог. И вот снова пришла она к ледяному лесному ручью, прикоснулась рукою к прозрачным водам, но не почувствовала холода. Зато неуловимо ощутила, как последний солнечный луч скрылся за небосклоном. «Ты сейчас волком бы обратился…Владимир… Любимый… На свадьбу нашу, как на крест, шла, а нынче без тебя нет мне жизни. Умер ты – и меня тоже не стало, вместе сожгли нас на высоком погребальном кострище – так и стоило мне умереть! Только так! Но и сейчас еще не поздно: пусть рая мне не видать, но без тебя и на земле ад кромешный». Девушка отошла от кромки воды и меч, припасенный из дому, сверкнул холодным блеском. Гулким эхом полетело над лесом последнее «Прощай!!!» - и острая сталь разорвала нить, связывающую Анну с уже не нужной ей жизнью. Воды источника окрасила багрянцем горячая кровь и, застывая на ветру, уносила хрупкую белокурую девушку в легенду…


*****
Догорает восковая свечка, и темные тени ложатся в углах комнаты. Непрестанно кажется, что в них прячется домовой, потому слугами приказано не гасить светильники на ночь. Добрая нянечка заканчивает свой грустный рассказ, и слезы наворачиваются на глаза. «Но как же так, няня? Разве они не заслужили счастья?» «Заслужили, лапушка, да только не удержали. Выскользнуло из рук счастье-то – и было таково!» «И совсем-совсем нельзя ничего поделать было?» - всхлипывает малышка. Жаль ей героев старинного сказания – да еще и зовут их так же, как ее саму и ее названного брата, молодого барона Корфа. «Поделать?» - добрые глаза старушки лукаво прищуриваются: «Чего уж – раз померли оба? Хотя… сказывали тогда в Киеве-граде, что души их так и не простились с землею. Храбрый воин за веру нашу жизнь отдал, и в раю светлым ангелом должен был витать. Но жестоким, гордым будучи, милости не ведая, прогневил Господа, и врата рая закрылись пред ним. А Анна-то руки на себя наложила, и в аду гореть ей следовало – да только любовь великая вознесла ее из мрачной преисподней. А еще поговаривали, что минёт тысяча лет - и они вернутся: золотоволосая красавица и молодой воин – волк полуночный. Вернутся и смогут изменить горькую свою судьбу…» «А как?» «То мне неведомо… Может, путь их новый любовь указать должна, может, гордыню побороть надо или страх… Кто знает?...» - няня охает, взглянув за окно: «Уж ночь на дворе, и спать тебе час, Аннушка! А я все побасенки рассказываю!» Она поправляет кружевное покрывало и зажигает новую свечу – чтобы юной барышне не было страшно. «А теперь спи! И не забивай свою хорошенькую головку старушечьими россказнями». Девочка согласно кивает и закрывает синие глаза. Губки шепчут слова вечерней молитвы, и, проваливаясь в сон, малышка просит Бога хоть одним глазком посмотреть на храброго оборотня и прекрасную киевскую княжну…

 Отправлено: 18.09.08 22:30. Заголовок: Пионыч пишет: Комме..

Пионыч пишет:

цитата:

Комментарий 2: Выкладываю по многочисленным просьбам администраторов Блонди и Эдди ля всех, кого может заинтересовать

AMEN!

It's great that you're putting Tess's illustrations inside the chapters...

 Отправлено: 18.09.08 22:49. Заголовок: blondy пишет: It..

blondy пишет:

цитата:

It's great that you're putting Tess's illustrations inside the chapters...

They actually are supposed to be like that - or after the chapters, as it is at our forum. But there the chapters were posted one by one - I'll do the same from the next one and further.
blondy пишет:

цитата:

AMEN!

Just for you and Addie, sweetheart!!! Consider it to be a personal gift to the administrration!!!

 Отправлено: 18.09.08 23:14. Заголовок: Пионыч пишет: They ..

Пионыч пишет:

цитата:

They actually are supposed to be like that - or after the chapters, as it is at our forum.

Well,I like it better like this then after the chapters .....because you're putting it right next to scene it represents...
Пионыч пишет:

цитата:

Just for you and Addie, sweetheart!!!

Thank you,dear,but we were just eager to share your story with everyone here...
Пионыч пишет:

цитата:

Consider it to be a personal gift to the administrration!!!

Which we are sharing/will be sharing( with pleasure )with the future captivated audience...
I'm sure many will find your story interesting...and it's even more than that...

 Отправлено: 19.09.08 12:14. Заголовок: Пионыч пишет: Just ..

Пионыч пишет:

цитата:

Just for you and Addie, sweetheart!!!

Natasha, thank you for finally posting your fic here.
This was the first time I read such an AU, and I loved it. It opened my appetite. I could never have imagined, but you made it possible. I liked the way you described the events, how you presented the love story, and how intense you made it. I was shocked at first when I read that both your heroes died, I was wondering if it ends there or if it goes on, and what happens next. Now that I know what happens, I like it all the better. Your Anna made the supreme sacrifice in the name of love, which is stunning, but in a positive way. I really like how you portrayed both Anna and Vladimir.
And many thanks to Tessen for her great illustrations!

 Отправлено: 19.09.08 14:02. Заголовок: Addie пишет: I lik..

Addie пишет:

цитата:

I liked the way you described the events, how you presented the love story, and how intense you made it.

I'm still melting at the thought of it....
Addie пишет:

цитата:

I was shocked at first when I read that both your heroes died

Me too! But luckily Natasha said there's a continuation of the story so I felt relieved...
I started to read it and I couldn't stop,it's so captivating...you just want to read more and more...(I think I'll read it again )
Addie пишет:

цитата:

Your Anna made the supreme sacrifice in the name of love, which is stunning

that was the most shocking part for me, awakening the sadness and admiring at the same time..
So beautiful!

 Отправлено: 19.09.08 14:17. Заголовок: blondy пишет: I'..

blondy пишет:

цитата:

I'm still melting at the thought of it....

Me too. I'm only sorry the fic ended and I couldn't read more.

цитата:

But luckily Natasha said there's a continuation of the story so I felt relieved..

You know, it could end there, and it would still be lovely. It's nice to read something different once in a while, and ending the story there would have been very different for the rest. But Natasha is going to say those things about happy endings and all the rest as a counterargument to this.
Пионыч пишет:

цитата:

Гулким эхом полетело над лесом последнее «Прощай!!!» - и острая сталь разорвала нить, связывающую Анну с уже не нужной ей жизнью. Воды источника окрасила багрянцем горячая кровь и, застывая на ветру, уносила хрупкую белокурую девушку в легенду…

I forgot to write in the first comment, but the last sentences are wonderful Great choice of words.

 Отправлено: 19.09.08 14:47. Заголовок: Addie пишет: You kn..

Addie пишет:

цитата:

You know, it could end there, and it would still be lovely.

I absolutely agree... I think the first part with the legend is more powerful in it's content then the one after it(I mean in the sense of how it's written)...
Natasha,did you intend to finish your story there?
Is it the readers that asked you to make a happy ending(with everyone alive)?
Addie пишет:

цитата:

It's nice to read something different once in a while, and ending the story there would have been very different for the rest.

A change is always welcome...but we are all romantics and we like happy endings...

 Отправлено: 19.09.08 15:08. Заголовок: blondy пишет: I thi..

blondy пишет:

цитата:

I think the first part with the legend is more powerful in it's content then the one after it(I mean in the sense of how it's written)...

Yes. But in the second part there's that climax, where you have to hold your breath.

 Отправлено: 19.09.08 15:10. Заголовок: Addie пишет: But in..

Addie пишет:

цитата:

But in the second part there's that climax, where you have to hold your breath.

Wow! You couldn't say it better....

 Отправлено: 19.09.08 15:20. Заголовок: Addie, blondy!!! Gir..

Addie, blondy!!!
Girls, it seems you're promoting my fic :)))))
blondy пишет:

цитата:

Well,I like it better like this then after the chapters

OK!! I'll put all the illustrations in this way
blondy пишет:

цитата:

Which we are sharing/will be sharing( with pleasure )with the future captivated audience...

Shall see... (I mean that "future captivated audience" )
Addie пишет:

цитата:

This was the first time I read such an AU, and I loved it.

May be, some day I'll get rid of total AU in my stories, but frankly speaking, I'm not sure
Addie пишет:

цитата:

You know, it could end there, and it would still be lovely

I would, but...
Addie пишет:

цитата:

Natasha is going to say those things about happy endings and all the rest as a counterargument to this.

You know me very well, don't you?
blondy пишет:

цитата:

Is it the readers that asked you to make a happy ending(with everyone alive)?

Actually, not. I created the plot, and from the very beginning it was like that: Anna becomes Vladimir's wife, but she doesn't love the werewolfe - later she understands her feelings, and it's too late. He's dead. After a thousand of years they return in Anna Platonova and Baron Korf - juniour. They recall everything and destroy the barriers that had been made between them in the 9-th century.
You see, I never listen to readers' ideas!!! And you can only imagine what kind of reaction our ladies had when "a kind author" Scorpi killled our sweet couple!!! The main idea of their post was like "Scorpi, WHAT have you done???????" Never mind - I brought the heroes back after all, and made everyone believe - they're the same Anna and Vladimir from the legend.

 Отправлено: 19.09.08 15:29. Заголовок: Пионыч пишет: Girls..

Пионыч пишет:

цитата:

Girls, it seems you're promoting my fic :)))))

I guess we should, after asking you to post it. And Nena and I can turn anything into a long conversation
Пионыч пишет:

цитата:

Shall see... (I mean that "future captivated audience" )

I think there's an audience, but it takes them a while to write. Remember how long it took me
Пионыч пишет:

цитата:

May be, some day I'll get rid of total AU in my stories,

Don't you dare! I like them precisely because they're AU. And this one is only partially AU, since you have the 19th century in it. So don't! Please!
Пионыч пишет:

цитата:

You know me very well, don't you?

Yes, I think so.
Пионыч пишет:

цитата:

Actually, not. I created the plot, and from the very beginning it was like that: Anna becomes Vladimir's wife, but she doesn't love the werewolfe - later she understands her feelings, and it's too late. He's dead. After a thousand of years they return in Anna Platonova and Baron Korf - juniour. They recall everything and destroy the obsticles that had been made between them in the 9-th century.

If you planned the ending from the beginning, then it's ok. I can understand though why your readers reacted like that. You were a little teasing with them. Or maybe a little more.

 Отправлено: 19.09.08 15:37. Заголовок: Пионыч пишет: May b..

Пионыч пишет:

цитата:

May be, some day I'll get rid of total AU in my stories, but frankly speaking, I'm not sure

Ok,ladies...I'm blondy...right!? well,me so blonde and me needs to know:
What's AU?
Пионыч пишет:

цитата:

Actually, not. I created the plot, and from the very beginning it was like that

Hm,really!Interesting....smart girl...
Пионыч пишет:

цитата:

You see, I never listen to readers' ideas!!!

And you shouldn't...no writer should....
Пионыч пишет:

цитата:

Never mind - I brought the heroes back after all, and made everyone believe - they're the same Anna and Vladimir from the legend.

Oh,yes!

me so happy for their happiness!

 Отправлено: 19.09.08 15:51. Заголовок: blondy пишет: Пионы..

blondy пишет:

цитата:

Пионыч пишет: цитата: You see, I never listen to readers' ideas!!! And you shouldn't...no writer should....

Все верное, не должна ты прислушиваться. Слышишь, Пион? _{А то прислушалась)))}

Девочки, я очень рада, что вам нравятся иллюстрации и надеюсь, они все точно отображают, о чем пишет Скорпион!

 Отправлено: 19.09.08 15:52. Заголовок: blondy пишет: What&..

blondy пишет:

цитата:

What's AU?

Honey, it means Alternative Univers - as far as I understand, this happens when theplotof the fic is very distant from the original, in ourcase - from Poor Nastya. To some extend, Addie is right:
Addie пишет:

цитата:

you have the 19th century in it.

But still, it's fentasy. BN is not. So, it's more AU than canon alternative
Addie пишет:

цитата:

And Nena and I can turn anything into a long conversation

Oh!!!!! I like conversations!!!! And everybody can see that we're philologists

 Отправлено: 19.09.08 15:57. Заголовок: Тэссен пишет: Все в..

Тэссен пишет:

цитата:

Все верное, не должна ты прислушиваться. Слышишь, Пион? А то прислушалась)))

Больше не бу Тока подожду, пока Музык вернется!!!!
Тэссен пишет:

цитата:

надеюсь, они все точно отображают, о чем пишет Скорпион!

Ты еще сомневаешься?????