Отправлено: 20.03.09 01:16. Заголовок: Рассказы и зарисовки от Скорпи - 3
"Рассказы и зарисовки от Скорпи"
Автор: Скорпион (Пионыч) Иллюстрации: Syaoran@ (Тессен) Жанр: мелодрамы, фентези, мистика - всяко может быть Герои: БН Время: когда как Место: где придется Пейринг: ВовАнна и только ВовАнна Примечание 1: что бы не происходило, будет ВА и хеппи-энд Примечание 2: выкладываю свои короткие произведения по просьбе Блонди
Отправлено: 07.07.09 21:13. Заголовок: Девочки, я написала ..
Девочки, я написала эпилог. Но подчистить надо. Выложу ночью. Так что возможно, вы даже дождетесь. Там будут и объяснение нераскрытых моментов, и не такая скромность в отношениях ВА. В общем, я не смогла удержаться. Спасибо за комментарии!
Sonya Rey
*Администратор* PR Specialist
Сообщение: 1494
Зарегистрирован: 06.11.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
16
Отправлено: 07.07.09 21:40. Заголовок: Пионыч пишет: и не ..
Пионыч пишет:
цитата:
и не такая скромность в отношениях ВА. В общем, я не смогла удержаться.
Буду ждать с нетерпением Хотелось бы прочесть до отъезда
blondy
Admin **Miss Sherlock Holmes,at your service!!!!!**
Отправлено: 07.07.09 23:45. Заголовок: Вместо эпилога (а по..
Вместо эпилога (а попросту – Ро выклянчила)
Будто морская волна, обласкав песчаный берег, схлынула назад – так мягкие покровы сна отпустили отдохнувшую девушку. Анна осторожно повернулась, чтобы не потревожить рану, и открыла глаза. Она была в собственной спальне, свечи горели так ярко, будто не хмурый вьюжный рассвет был за окном, а жаркий летний полдень. - Проснулась, моя маленькая? – прошептал мужской голос у самого ушка. Красавица, кивнув, довольно зажмурилась и натянула одеяло повыше, пряча в его приятном тепле счастливую улыбку. Рука, казалось, уже совсем не тревожила, лишь отдаленной приглушенной болью напоминала о случившемся всего несколько часов назад. Анна чувствовала на своей щеке горячее дыхание, сильная ладонь, отвернув одеяло и убрав золотистые волосы, медленно поглаживала девичье плечико через ткань, но даже если бы Владимир не был сейчас так близко, она знала бы о его присутствии. Этот месяц горького отчаянья, бесконечные тридцать дней и ночей, проведенные вместе, сделали их единым целым гораздо раньше, чем чудесной силою сжалившихся вдруг небес молодой барон снова вернул свою жизнь. Анна попыталась приподняться и сдавленно охнула, не ожидая этой резко накатившей слабости. Тут же заботливые объятья любимого словно обернули ее мягкими крыльями ангела-хранителя. - Тебе еще рано вставать, - строго прозвучали слова, почти приказом, если бы не эта глубокая, затаенная в каждом звуке, в каждом движении губ нежность, на которую, как когда-то казалось Анне, молодой барин и вовсе не был способен. О, как же она ошибалась! Девушка, наконец, решилась открыть глаза и встретилась с ласковым и встревоженным серым взглядом. За то время, что она спала, Владимир уже успел переодеться, сменив испачканную кровью разорванную рубашку и набросив поверх чистой свой любимый халат. Несмело протянув здоровую руку, красавица снова почувствовала, как бьется в груди мужское сердце – всё чаще, всё громче, то ли от духоты в жарко натопленной комнате, то ли от чего-то еще. Но какая разница?! Вдруг лицо его расплылось, теряя привычные четкие очертания, и взволнованный, немного охрипший голос прошептал: - Ну что же ты снова плачешь, счастье мое? Плачет? Действительно…Она и не заметила, как полились по щекам слёзы радости, не успела смахнуть их с ресниц. Владимир чуть-чуть подался вперед, влажные губы собрали с бархатистой кожи слезинки, мелкими поцелуям прошлись по скулам и подбородку, спустились ниже, приникая к шейке – медлительно, долго, сладко – заставляя сердечко заколотиться внутри, заставляя восхищенно выдохнуть имя любимого, позабыть о болезненно ноющей ране и вцепиться тонкими пальчиками в его широкие, сильные плечи. Барон с трудом приказал себе оторваться от девушки и бережно уложил красавицу на мягкую постель. Сжал хрупкую ладошку, напоследок прижимаясь к ней губами, смиряя охватившую тело страсть. Анна тихонько засмеялась в ответ на горящий взгляд мужчины. - И как это дядюшка позволил тебе остаться со мной в спальне? - А он и не хотел. – Владимир, покосившись на закрытую дверь, укутал любимую одеялом и, довольно улыбнувшись, примостился рядом с ней на широкой кровати. Скользнул рукой по подушке, приподнимая белокурую головку, притягивая к своей груди. – Но я же не мог оставить тебя после всего, Анечка. Вдруг Марье Алексеевне взбредет в голову вернуться? Я должен быть со своей малышкой, чтобы защитить от всего на свете, правда? При упоминании обезумевшей княгини девушка вздрогнула, сильнее прижимаясь к Владимиру. - Ты думаешь… она может вернуться? - Надеюсь, что нет, - повел плечом Корф, но меж темных бровей не разгладилась тревожная складочка. Анна вздохнула. - Что могло статься с ней? Я не понимаю… Отчего Марья Алексеевна, всегда такая рассудительная и спокойная, будто с ума сошла? Она в чем-то обвиняла дядюшку, и меня, и грозилась… Девушка испуганно осеклась, поднимая взгляд на молодого человека. Он же отвернулся. Молчание повисло в воздухе, подобно не выплакавшим дождь грозовым тучам.
*** Сегодняшняя ночь, так неожиданно и волшебно вернувшая Владимира к жизни, во многом стала для него откровением. Пока привезенный Никитой не выспавшийся и взволнованный Илья Петрович осматривал раненую воспитанницу старого барона, сам Иван Иванович напустился на сына. Почему вернулся столь неожиданно, отчего не предупредил о возвращении, как допустил, чтобы княгиня сделала роковой выстрел, чуть не убив Аннушку, и главное – как посмел столь бесцеремонно целовать испуганную окровавленную девочку, сжимая своими грубыми солдатскими руками?! Владимир молча выслушал родителя. Лишь безмерная радость от того, что сама смерть отпустила его назад, заставила поручика удержаться от упреков и привычных взаимных обвинений. Что поделаешь? Он любил отца. Совсем недавно, бродя призраком по родному дому, молодой барон понял, насколько сильна была его любовь. А теперь вот ожил – и снова почувствовал, как сердце сжимает железной хваткой кипящая обида и злость. - Отец, я вас прошу! – прервал он очередные увещевания. – Мы с Анной любим друг друга, именно для объяснения с нею я…и приехал так поспешно, взяв короткий отпуск после ранения. Старик умолк, озадаченно разглядывая сына, – так словно перед ним стоял незнакомец, затем недоверчиво покачал головой. - Ты… И… Анечка? Но как? Ведь… - Мне нет дела ни до чего, - отрезал сын. – Даже до того, дадите ли вы благословение на наш брак. Единственное, что меня беспокоит, - это сегодняшние события. Хотите или нет, вы обязаны объясниться, отец. Иначе я всё равно вынужден буду узнать правду, ибо не могу позволить, чтобы моей невесте угрожала смертельная опасность. Тогда-то, прочитав решительную настойчивость в прищуренных глазах сына, Иван Иванович поведал старую историю любви князя Петра Долгорукого и бывшей крепостной Корфов Марфы – историю, невольным хранителем которой он оказался. А следовательно – едва ли не причиной гибели любимой воспитанницы, поскольку Марья, узнав о связи, длящейся не первый десяток лет, попросту загорелась безумным желанием отомстить. Об этом и предупреждал Петр в своем письме. Но барон даже предположить не мог, что отчаянная женщина отважится придти посреди ночи в соседнее имение и собственными руками отплатить за грех предательства! Владимир устало прикрыл глаза. - Вот что: если она еще раз заявится к нам, позовем исправника. Если же… попытается навредить Анне… - он немного помедлил, загоняя вглубь дикую животную ярость, - я убью её! После этого, не слушая особо отцовских возражений, молодой человек отправился в комнату возлюбленной, поговорил с доктором Штерном и велел Григорию его проводить. А сам опустился на колени у постели своей красавицы, до сих пор до конца не веря в произошедшие сегодня чудеса.
*** - Это старая история, любовь моя, - Владимир подмигнул девушке, уходя от ответа. – У нас же найдутся дела поважнее… Анна тихо ахнула, когда любимый ласково приподнял её, перекладывая на спинку, неторопливо, как можно осторожнее приспуская с плеч сорочку и припадая к губам –завораживающе-дерзко, ослепительно, жарко. Она не слишком хорошо помнила тот недавний поцелуй на диване в гостиной, когда едва вернувшийся из мертвых барон, наспех перетянув кровоточащую рану, склонился к ее лицу, и прикосновение обожгло пересохшие девичьи губки. Его первое настоящее прикосновение… Владимир был нежным и взволнованным, его дыхание манило сладостью сбывшихся мечтаний, но боль застила мир серым удушливым туманом. В тумане этом, словно в горьком осеннем дыму, терялись ощущения и звуки, лишь нечастые отголоски их долетали до слабеющего сознания. Цепляясь за обрывки слов и мыслей, Анна ответила тогда на поцелуй и почти сразу обмякла в мужских руках, лишаясь чувств. Нынче же Владимир был не туманно-дымной грезой, но чистым светом, лившимся из окон, заполняющим пространство, затопляющим её всю…
- Девочка моя, Аня… - прошептал он, когда понял, что любимой нужен хоть маленький глоток воздуха. – Я вернусь домой осенью, и мы сразу же поженимся, слышишь? Только ты моя жизнь, я не могу без тебя, Анечка, не могу… Хрупкой красавице понадобилось не одно мгновение, чтобы немного успокоиться, переводя дух, и взволнованно спросить: - Откуда… вернешься, Володя? Ты едешь… - страшная догадка заставила испуганно вскрикнуть. – Ты едешь назад на Кавказ?! Владимир серьезно посмотрел в родные синие глаза девушки, составляющей его жизнь, его мир, его счастье. - Анна, - он бережно отвел от личика золотистую вьющуюся прядку. – Ты же не хочешь, чтобы муж слыл трусом и дезертиром? - Нет, конечно, - изящные пальчики скользнули по мужской щеке, по затылку, теряясь в темных волосах. – Но тебя ведь считают погибшим! - Пока только пропавшим без вести. Скажу, что томился в плену. За последний месяц пришлось столько всего пережить и увидеть… Едва ли кто-то усомнится в моей истории. Или… - поручик помедлил, словно взвешивая варианты, - рассказать всё, как было? Насмешливо изогнулась тонкая бровь, губы расплылись в улыбке, серые глаза задорно блеснули, и Анна рассмеялась в ответ, притягивая мужчину ближе. Когда её сладкий ротик почти коснулся его рта, девушка прошептала: - Не думаю, что стоит… Вряд ли поверят… Она и сама до конца не верила, боялась поверить во всё происходящее. Во всё, кроме любви Владимира и своей к нему любви, сияющей правдой, вечной истиной открывшейся в сердцах.
blondy
Admin **Miss Sherlock Holmes,at your service!!!!!**
- Проснулась, моя маленькая? – прошептал мужской голос у самого ушка. Красавица, кивнув, довольно зажмурилась и натянула одеяло повыше, пряча в его приятном тепле счастливую улыбку. Рука, казалось, уже совсем не тревожила, лишь отдаленной приглушенной болью напоминала о случившемся всего несколько часов назад. Анна чувствовала на своей щеке горячее дыхание, сильная ладонь, отвернув одеяло и убрав золотистые волосы, медленно поглаживала девичье плечико через ткань, но даже если бы Владимир не был сейчас так близко, она знала бы о его присутствии. Этот месяц горького отчаянья, бесконечные тридцать дней и ночей, проведенные вместе, сделали их единым целым гораздо раньше, чем чудесной силою сжалившихся вдруг небес молодой барон снова вернул свою жизнь.
Пионыч пишет:
цитата:
Анна попыталась приподняться и сдавленно охнула, не ожидая этой резко накатившей слабости. Тут же заботливые объятья любимого словно обернули ее мягкими крыльями ангела-хранителя. - Тебе еще рано вставать, - строго прозвучали слова, почти приказом, если бы не эта глубокая, затаенная в каждом звуке, в каждом движении губ нежность, на которую, как когда-то казалось Анне, молодой барин и вовсе не был способен. О, как же она ошибалась! Девушка, наконец, решилась открыть глаза и встретилась с ласковым и встревоженным серым взглядом. За то время, что она спала, Владимир уже успел переодеться, сменив испачканную кровью разорванную рубашку и набросив поверх чистой свой любимый халат. Несмело протянув здоровую руку, красавица снова почувствовала, как бьется в груди мужское сердце – всё чаще, всё громче, то ли от духоты в жарко натопленной комнате, то ли от чего-то еще. Но какая разница?! Вдруг лицо его расплылось, теряя привычные четкие очертания, и взволнованный, немного охрипший голос прошептал: - Ну что же ты снова плачешь, счастье мое?
Oh, how beautiful you wrote this !! Пионыч пишет:
цитата:
Она и не заметила, как полились по щекам слёзы радости, не успела смахнуть их с ресниц. Владимир чуть-чуть подался вперед, влажные губы собрали с бархатистой кожи слезинки, мелкими поцелуям прошлись по скулам и подбородку, спустились ниже, приникая к шейке – медлительно, долго, сладко – заставляя сердечко заколотиться внутри, заставляя восхищенно выдохнуть имя любимого, позабыть о болезненно ноющей ране и вцепиться тонкими пальчиками в его широкие, сильные плечи. Барон с трудом приказал себе оторваться от девушки и бережно уложил красавицу на мягкую постель. Сжал хрупкую ладошку, напоследок прижимаясь к ней губами, смиряя охватившую тело страсть. Анна тихонько засмеялась в ответ на горящий взгляд мужчины.
So far I'm quotting everything but I can't help it... ... it's all so sweet, cute and romantic
Vova, Vova - Plohoy malchik !! Control yourself!! You shouldn't excite your little girl with wound on her arm But I see she didn't show any defence Пионыч пишет:
цитата:
- Девочка моя, Аня… - прошептал он, когда понял, что любимой нужен хоть маленький глоток воздуха.
Oh, dear! Such passion between them that Anna almost suffocated What would it look like if Anna wasn't wounded??
Пионыч пишет:
цитата:
Насмешливо изогнулась тонкая бровь, губы расплылись в улыбке, серые глаза задорно блеснули, и Анна рассмеялась в ответ, притягивая мужчину ближе. Когда её сладкий ротик почти коснулся его рта, девушка прошептала: - Не думаю, что стоит… Вряд ли поверят… Она и сама до конца не верила, боялась поверить во всё происходящее. Во всё, кроме любви Владимира и своей к нему любви, сияющей правдой, вечной истиной открывшейся в сердцах.
Natasha, thank you for this unusual approach to VovaAnna and fantastic ending of one more inspiring story
Тусь, ты же знаешь, что я тебя тоже! Sonya Rey пишет:
цитата:
Ха-ха-ха Так и вижу Иваныча, который все это причитает
Ну согласись: это так в стиле Ивана Ивановича (живого). Призраком он был на-а-амного душевней. blondy пишет:
цитата:
Vova, Vova - Plohoy malchik !! Control yourself!!
Oh so much he tries! But it seems very difficult since Ania is as happy and loving as he is. Still, Vova stopped twice, thus he does think of Anns's wound. blondy пишет:
цитата:
What would it look like if Anna wasn't wounded??
Well... I am afraid of even imagining this situation. I guess they should have hurried up with the wedding in that case. Натуся, Людочка, Nenna, СПАСИБО ЗА КОММЕНТАРИИ!
Отправлено: 13.07.09 14:37. Заголовок: "Танцующая под д..
"Танцующая под дождем" Рейтинг: PG-13 Герои: все те же лица, в наше время и не только Сюжет: молния не попадает дважды в одно и то же место, не так ли Примечание: рассказ был написан на угадайку, посвященную празднику 8 Марта, под названием "Любовь на все времена"
*** По щеке скатилась слезинка, за ней – вторая, потом еще и еще одна. И вот девушка, уютно устроившаяся в огромном кресле у камина, уже горько плакала. Горячие дорожки обжигали кожу, и казалось, что это не слезы, но соль крохотными влажными кристаллами оседает на щеках и жжет, жжет, разъедая тело, пытаясь добраться до души. Соленые слезы. Соленая боль. Соленое, удушливое отчаянье одиночества. Всё это тихим шелестом слетало с пожелтевших страниц.
«…За окном холод. А в душе еще холоднее. И его глаза – вот что самое страшное, самое холодное в этом зимнем мире вокруг. За что он меня ненавидит? Так отчаянно, так сильно, что даже не может смотреть мне в глаза, отводит взгляд? Я никогда не могла ненавидеть его. Не могла даже по-настоящему злиться… Но после смерти дядюшки всё так изменилось. Теперь я боюсь его, как никогда раньше – боюсь голову поднять, когда он рядом, безмерно боюсь встретиться с ним глазами, услышать его голос, клокочущий спрятанным в глубине гневом. А особенно боюсь, что он увидит нас с Мишей, появится из ниоткуда – и разобьет, разорвёт, разрубит хрупкую нежность между нами, растопчет каблуками своих сапог чувство, украденное мною у не слишком щедрой на подарки судьбы...»
Запись от 2 декабря года Божьего 1839. Очередное позабытое воспоминание старого дневника. Девушка перевернула страницу – и вдруг совсем рядом, за дверью раздался хриплый окрик отца: - Да пошел ты, щенок! Потом грубое ругательство и ворчливое: «Ишь ты, напугать меня удумал! Не дорос еще – мне угрожать, молокосос!» Петр Михайлович Долгорукий рывком открыл дверь, бросил телефон на тумбочку и только тогда заметил замершую в кресле дочь. - Анечка? Девочка моя! Что ты здесь делаешь? - Пап, я читала. – Чмокнув отца в щеку и подхватив старую потрепанную тетрадь в кожаном переплете, Анна быстро покинула комнату. Честно говоря, ее мало заботили дела отца. У нее были книги и музыка, и двадцатая весна, цветущая вокруг терпко-свежим ароматом сирени. И она была бы почти счастлива, если бы не этот дневник, случайно найденный в доме подруги, Наташи с параллельного потока, и принесенный домой – тоже случайно, среди прочих нужных для подготовки к летним экзаменам книг. История той, что вела записи, в начале показалась Анне немного забавной. Так и не было понятно, кто эта девушка, жизнь в имении, среди господ и дворовых, крепостного театра и нетронутой в своей красоте природы казалась чем-то фантастическим, нереальным. Но, тем не менее, тонкая нить, протянутая через годы, крепко-накрепко связала Анну с загадочной незнакомкой из прошлого. Слова, выведенные аккуратным каллиграфическим почерком, завораживали и пленяли. Напряжение, страсть, гордость, обида, отчаянье и робкая надежда – весь мощный поток чужих эмоций и грёз буквально вливался в сознание, стоило лишь взять в руки тетрадь. И в какой-то момент Анна начинала понимать, что живет той, иной, далекой и непонятной жизнью.
*** - В конституционном праве доминирует императивный метод регулирования общественных отношений, и большинство норм, связанных с властными отношениями, имеют обязывающий, предписывающий или запрещающий характер... - гнусаво провозглашал лектор. Анна зевнула и тихонько открыла дневник крепостной дворянки, как она в шутку окрестила свою тезку. «Вся жизнь летит в бездну, обсыпается черным прахом. Он приказал: «Нынче за ужином станцуешь танец Семи вуалей… Ну вот, кажется, и всё: он добился своего. Добился, чтобы я возненавидела его так же сильно, так же горячо, как и он меня. Свечи оплывают восковыми слезами, моя душа – истекает кровью. Я не знаю, что произойдет сегодня, куда меня выведет этот вечер, этот бесстыдный танец, этот серый взгляд, немым приказом преследующий меня и днем и ночью. Ах, дядюшка, почему Вы ушли именно сейчас? Как так случилось, что Вы бросили меня в руках этого человека, холодного, словно морозная полночь, не способного на сочувствие, но знающего сострадания, не умеющего любить? Это пятое декабря. Тот же год. Тот же далекий 1839… Танец семи вуалей? Анна вспомнила прочитанную когда-то книгу, и щеки вспыхнули румянцем. Должно быть, этот человек, молодой барон, был развратником, не имеющим ничего святого! Иначе как можно требовать ТАКОЕ от приличной девушки, пусть даже рожденной крепостной?! С другой стороны, юридически она была лишь собственностью… Обычной вещью… Анна вздрогнула, так, словно голос барона произнес у ЕЕ собственного уха: «Я никогда не был, я никогда не буду твоим братом!» Грубый, злой, дрожащий от ненависти голос… Пары закончились неожиданно быстро, и Анна поспешила к припаркованной возле университета своей любимой серебристой тойоте. Папин подарок на совершеннолетие, машина стала постоянной спутницей девушки. Быстро ныряя в комфорт и тепло мягкого сидения, она забывала о проблемах в семье и надоедливых ухажерах, о холодных вечерах, которые не согревало даже жаркое пламя в камине, о счастливых подругах… О том, что сама она не настолько уж и счастлива, как может быть, как должна быть любимая дочь успешного бизнесмена, молодая, богатая, красивая. - Красивая… - послышался приглушенный возглас из темноты, обступающей вокруг. Их было четверо, кажется. Впрочем, Анна могла и ошибаться, потому как страх охватил ее в кольцо своих скользких щупалец, сдавил горло, заглушая крик. - Ага, клевая девочка. – Кривая ухмылка мужчины перечеркнула его лицо, и так искаженное шрамом. – А ну, иди сюда. - Иди, не бойся, - чьи-то кривые пальцы потянулись к ней, и девушка отпрянула, прижимаясь к машине, чувствуя, что ей уже не убежать, не скрыться, не спастись. - Пустите… - только и успела пискнуть она, когда оказалась в грубых руках, совершенно беспомощная, один на один с внезапно нагрянувшей бедой. Отчаянье придало сил, маленькие кулачки упирались в плечи, били по лицу, ногти царапали кожу, ломаясь до самого основания, до крови, но Анна не чувствовала боли. Только дыхание, перемешанное с тяжелой смесью алкоголя, пота и дешевых сигарет. И темноту вокруг. И страх. Ее собственный страх. Вдруг из той же темноты появился чей-то силуэт. «Еще один…» - промелькнуло в мыслях уставшей от борьбы жертвы. Она даже не сразу поняла, что хватка негодяя, сдирающего с нее одежду, стала слабее, а потом и вовсе его руки отпустили тело девушки. Трое его друзей уже лежали на земле, и весенняя дорожная грязь смешалась с их кровью и проклятьями. Четвертый пытался отбиться. Напрасно. Удары сыпались подобно камнепаду в горах, высокий и сильный, его противник не знал пощады, не останавливался ни на миг. Он показался Анне мстителем, черным мстителем, присланным ночью, чтобы защитить ее, маленькую и слабую, от внезапной опасности. - С-спасибо… - тонкий голосок дрожал, когда она осмелилась подойти к своему спасителю. - Не за что, - утирая рукавом разбитую губу, парень склонил голову, рассматривая девушку. – Почему ходишь одна? Насмешливый тон и фамильярное «ты» заставили Анну поморщиться. - Не твоё дело. В свете фар проезжающей неподалеку машины ей удалось получше разглядеть его. Темные волосы, явно давно не мытые. Густая щетина и невероятно яркие светлые глаза. Серые или голубые – сейчас не разобрать. Потрепанная куртка и старые джинсы. Настоящий бродяга. Возможно, не бездомный, явно безработный. Зато дрался, словно лев... Девушка огляделась в поисках сумочки, которую обронила, отбиваясь от тех подонков. Да вот же она, у самого авто! Быстро наклонилась и вынула оттуда белоснежную ткань – носовой платочек, немного старомодный, украшенный тонким кружевом ручной работы, с вышитыми инициалами А.Д. в уголке. Парень усмехнулся, прищурившись, когда красавица подошла к нему и, не говоря ни слова, стала вытирать кровь тонким батистом. Потом она шагнула назад, снова достала что-то из сумочки. Портмоне, стильное, черного цвета. - Вот возьми. – Протянула крупную купюру. – Ты очень помог мне сегодня. Черная бровь, выгнувшись, поползла вверх: - Что это? - Только не говори, что тебе не нужны деньги! – Анна закатила глаза. – Они нужны всем, тем более, таким, как ты. Он напрягся. Это почувствовалась в его позе – словно каждая мышца в теле натянулась тугой тетивой. И в его голосе тоже – слова стали звучать как-то глухо. И в выражении глаз, вмиг потемневших, вспыхнувших странным, страшным блеском. - Каким? – он шагнул навстречу, и девушке показалось, что сейчас этот бродяга схватит ее за руку, но он не двигался больше, застыв в нескольких сантиметрах от нее. – Какой я? Парень выжидающе смотрел на Анну, ожидая ответа, и ей стало стыдно. Потупившись, она прошептала еще несколько слов благодарности, нащупала, не глядя, ручку автомобиля и юркнула вовнутрь. Он пожал плечами, развернулся с намерением уйти отсюда и, должно быть, навсегда забыть о странной встрече. Только сама судьба с золотистыми вьющимися волосами несмело окликнула его сзади. - Эй! – Анна растерялась, ведь имени своего спасителя она не знала. – Подожди! Нехотя, устало, но молодой человек всё же повернулся. - Мне не нужны твои деньги. - Я не за этим… - она смутилась еще сильнее. – Послушай, ты… у тебя неплохо получается махать кулаками. Он коротко кивнул и протянул: - Армия… - У тебя есть работа? – ответ был очевиден, но всё же следовало поинтересоваться. - Сейчас – нет. – Слова прозвучали резко и глухо. Наверное, ему неприятно говорить об этом. Анна удовлетворенно улыбнулась. - Хорошо. Поработаешь на меня? – и тут же торопливо добавила. – Я хорошо заплачу. - А что богатый папочка? Не может обеспечить охрану? – от пристального взгляда, направленного на нее, Анну бросило в жар, а еще было совершенно непонятно, как он понял, что именно она хочет ему предложить. - Не хочу его беспокоить по пустякам. – В каком-то смысле она даже не лукавила, иногда ей казалось, что отец действительно считает ее безопасность пустяком. Ну, разумеется! Кто посмеет прикоснуться к дочери самого Петра Долгорукого?! Улыбка, насильно одетая на маленькие губки, оказалась совсем уж горькой. – Так ты согласен? - Охранять тебя? - Не целый день, конечно. Будешь поблизости, когда я в университете, и будешь провожать до парковки. Дома меня и так есть кому встретить. Ну что? Ты согласен? В ее ясных глазах, мерцающих в приглушенном свете вечерних фонарей, было столько надежды, что парень не смог отказать. Стодолларовую купюру он получил как задаток, а она получила от него обещание появиться завтра с утра в более или менее приличном виде. Насколько это было возможно, разумеется. На что-либо сверхъестественное рассчитывать не приходилось. Уже почти нажав на газ, девушка спохватилась и крикнула в приоткрытое окошко: - Меня зовут Анна Долгорукая! А тебя? - Я Владимир. – Коротко и резко раздалось из темноты, уже успевшей поглотить этого странного нового знакомого.
*** «8 декабря 1839. Это невероятно… Сказка – воплощенная в жизнь сказка… Миша увидел меня прямо там, посреди столовой, танцующую для барона этот мерзкий танец… Господи! Я думала, нет, я ЗНАЛА, что умру со стыда. Хотела броситься за ним следом, но стальными клещами Владимир удержал мою руку. Я вырвалась и снова бежала, бежала в темноту, в холод, в морозную звездную ночь. И я догнала Мишу. А он… Боже мой, да я до сих пор помню его шепот «Анечка, милая…», когда его сильные руки поднимали меня с земли, его мольбы простить его первый порыв и его теплые губы на моих губах! Михаил забрал меня, невзирая на то, что я обычная крепостная, не вспоминая о моей невольной, подневольной лжи, не требуя ничего взамен. Это просто чудо, настоящее чудо… Слов не хватает, они замирают в горле, не высказанные, дрожат на кончиках пальцев, боясь предаться перу и лечь на бумагу. Но самое дивное из чудес то, что Владимир безропотно отдал меня. Когда Миша приехал с деньгами и требованиями отдать меня ему… Ой, как же мерзко, как низко это звучит… Гарью кажется воздух вокруг даже если я просто пишу эти слова! Но когда Миша приехал выкупить меня, Владимир уже успел приготовить мою… вольную… И отдал ее… Я до сих пор не пойму, почему он так поступил…» Действительно, почему? За те несколько лет, прожитые Анной вместе с той, далекой и незнакомой, крепостной воспитанницей доброго «дядюшки», она уже, как казалось, раскусила этого негодяя, молодого барона. И вот теперь – неожиданный и необъяснимый, один-единственный поступок, так озадачивший ту Анну, перечеркнул все представления о нем. Ведь Владимир мог не то что вольную утаить, он имел право даже не дать согласия на продажу… Девушка фыркнула: на продажу крепостной! Это действительно звучало крайне мерзко. Засунув дневник под подушку, красавица свернулась под теплым пледом. Плечо, на котором темным клеймом застыли синяки, немного болело. Впрочем, надо признать, Анна довольно легко отделалась. Господи, ее же чуть не изнасиловали сегодня! Запоздало всплыли в памяти недавно услышанные слова, брошенные отцом после телефонного разговора. Ему угрожали. Возможно, решили отыграться на ней. Стало быть, ситуация усложняется. Вероятно, имеет смысл рассказать о нападении отцу и попросить приставить охрану. Чем она только думала, прося о помощи непонятно откуда взявшегося незнакомца сомнительной наружности?! Ну, ничего, завтра же она расплатится с Владимиром за доставленное беспокойство, расплатится гораздо щедрее, чем, возможно, следовало бы, и навсегда распрощается со случайным спасителем. С подобными мыслями она еще недолго поворочалась, привыкая к теплу, прогоняя из озябших пальцев холод сегодняшнего дня, а потом мягкая волна сна накрыла девушку с головой, вытесняя на второй план все проблемы и все решения. Ей снилась Анна из прошлого, счастливо обнимающая влюбленного князя.
*** - Ой, дождь!!! Первый весенний дождь! – восхищенная и пораженная, Анна протянула ладошку, и на нее упали крупные капли, дробясь, обжигая холодом, переливаясь радужными искорками. Только тут девушка поняла, что совершенно не ожидала такого развития событий и даже не подумала прихватить зонт. До двери Б-корпуса было не так уж и далеко, а оттуда через раздевалку – рукой подать до 312 аудитории. Увы, придется намокнуть, но что же делать? Зажмурившись и сделав несколько глубоких вдохов, она выскочила из машины, на автомате включая сигнализацию, и с удивлением поняла, что над ней раскрыт огромный зонт. Вернее, обычный, только сначала ей он показался огромным. - Не думал, что тебя и от дождя защищать нужно. Но коль ты у нас жуткая растяпа… - насмешливый голос прозвучал так близко и так неожиданно, что Анна просто подпрыгнула. Благо, сразу догадалась, кто это, и не закричала. - Владимир, - девушка резко обернулась к своему вчерашнему спасителю – и в тот же миг слова разлетелись на крошечные брызги, разбились на мелкие осколки, растаяли последним снегом, испарились водой в жаркий полдень… Он был… невероятно, непозволительно, сногсшибательно красивым. Сегодня гладко выбрит, густые черные волосы падают на глаза, серые, словно это весеннее небо, покрытое дождевыми тучами, серьезные и смеющиеся одновременно. Одежда простая, хоть и не такая поношенная, как вчера, но на нее Анна посмотрела в последнюю очередь. - Я привел себя в порядок. – Перехватив ее взгляд, Владимир одернул полу темно-серого пиджака. – Весь выданный тобой аванс потратил. - Я еще добавлю, – это прозвучало так глупо, что девушка покраснела, неловко укуталась в шаль и быстро направилась к зданию университета. Не говоря ни слова. Владимир тоже молча шел за ней, оберегая от дождя, и Анне отчего-то казалось, что сейчас он улыбался.
*** Весенние дни сменялись летними короткими ночами, но по-прежнему не становилось теплее. Иногда даже в легких порывах июньского ветра проскальзывало ледяное дыхание зимы. Через неделю начиналась сессия, и всё прогрессивное студенчество усиленно готовилось к этому важному событию. Ну, или почти всё… - Что, Долгорукая, дома не сидится? – кокетливо поправив лямку коротенького сарафана, открывающего взглядам всех желающих пышные формы своей хозяйки, красавица с русыми волосами присела рядом, успев при этом томно улыбнуться очкарику, корпевшему над учебниками в углу. – Тебе-то хоть о чем беспокоиться? Папик заплатит – и тебя вообще от сессии освободят. - Поль, отвали, а? – Анна слишком устала, чтобы слушать всё это: зависть, ревность, злость – ничего другого вокруг себя она не ощущала, пока вечерняя мгла не приносила с собой тепло, ее персональное тепло, растворенное в глубине серых глаз. Она пошла бы на любые уловки, лишь бы видеть его чаще – каждый день! Выходные и праздники медленно тянулись, походя на вечность, а когда наступал понедельник, и снова ранним утром его сильная рука открывала дверцу ее автомобиля, его глаза смеялись и сверкали, глядя на нее так, что сердечко замирало в груди. Бросая ему формальным тоном «Привет, Владимир», она больше всего на свете хотела сама броситься ему на шею и шептать, и проговаривать, и на все лады повторять его имя: «Володя, Володенька…мой, только мой…» Приходилось признать: она влюбилась. Впервые в жизни, безумно, беспечно и, похоже, навсегда. Это было трудно объяснить, наверное, так всем кажется, но подумать, просто подумать о ком-либо другом даже не представлялось возможным! Где он сейчас? Стоит под окнами корпуса, ожидая ее? Или курит у скамейки, осматриваясь по сторонам, приглядываясь, пытаясь вычислить возможную опасность? Еще совсем немного – и на улице стемнеет, и приглушенный свет фонарей у парка растворится в неоновом сиянии витрин. Тогда она выйдет, и подойдет к нему, и возьмет под руку. Он закроет за ней дверцу автомобиля и махнет ладонью на прощанье: «До завтра, Ань!» А она снова не осмелится попросить его поехать с ней. Она всегда боится – его насмешки, его отказа, непонимания в его взгляде, удивлено брошенного «Но ведь мы о таком не договаривались!» Всё это время Владимир был безупречен: только охранник, только нанятый помощник, только тень. Он улыбался, приветствуя ее, но ни словом, ни жестом, ни прозрачным, как туманная дымка, намеком он не показывал личного к ней отношения. Стало быть, она совсем ему не нравится… Даже немножечко, чуть-чуть… Красавица отбросила со лба непослушный локон и грустно вздохнула: заинтересуйся он хотя бы ее деньгами, симпатия не имела бы значения, но он не такой! Совершенно другой! Уголки губ дрогнули в подобии улыбки. Лучше бы Володя не был столь принципиальным. Доставая зеркальце из сумочки, она наткнулась на призабытый в последнее время дневник в кожаном переплете. Развернула пожелтевшие листы. Всё тот же почерк, всё те же ровные буквы, вся та же боль… Та? Или всё же… несколько другая? «12 января. 1840. Натали представила меня какой-то родственницей. Видимо, ее подруга решила: достаточно далекой и весьма небогатой, потому как не удостоила меня даже каплей внимания, даже взглядом. И слава небесам! Они делились придворными сплетнями, пили чай, шутили, напрочь позабыв о моём присутствии. Я же, не слишком увлеченная светской кутерьмой, взяла вышивание и присела в углу. Старательно выводила цветные узоры, пока в разговоре не промелькнуло знакомое имя… «- Натали, разве Вы не знаете: барон собрался на Кавказ! – Неужели? Хм… Искренне удивлена. Он ведь был разжалован. – Подал прошение о восстановлении. – Да? И давно? – Насколько мне известно, - голос гостьи упал до шепота, и мне пришлось напрячь слух, - еще в начале зимы. Государь долго размышлял, стоит ли оказывать высочайшее доверие, но, наконец, принял решение удовлетворить просьбу. Вольдемар возобновлен в звании поручика и весной должен отбыть в действующую армию…» Кавказ… Война… Трудно сказать, что я испытала в тот миг. Думаю, нечто среднее между страхом и ужасом. Сама не знаю, отчего Бедная девушка! Анна судорожно вздохнула, закрывая дневник, спрятала его и встала, аккуратно подвинула стул. Читальный зал уже почти опустел, ей тоже пора ехать домой. А что было бы, если бы Владимир, ЕЁ Владимир, сказал сегодня, что собирается на войну?! В Чечню или в Грузию? Где там стреляют? Она бы, наверное, умерла от страха… Хотя, тут же оборвала себя, сравнение неуместно: она любит Владимира, а для той Анны барон был просто бывшим хозяином, причем не самым заботливым. Так что глупо мучиться подобными вопросами. Тем более что предмет ее бесплотных мечтаний уже поднялся со скамейки, выбрасывая в урну сигарету, и обжег ее щеки пристальным взглядом своих стальных глаз.
*** - В понедельник я уезжаю. Она остановилась и замерла, потом непослушные губы выдавили тихое: - Куда? - Далеко. – Владимир нахмурился, отводя взгляд. Он всегда делал так, когда Анна пыталась расспросить о его жизни, о семье, о службе, обо всем, что было ДО нее, до их встречи. Голос девушки дрожал, но все-таки удалось уточнить: - Надолго? Молодой человек повернулся, и его резкие черты лица, и напряженные уголки его губ, и складочка меж бровей ответили: «Навсегда». Но он сам не смог этого выговорить. Тогда впервые за всю невероятную историю их знакомства он позволил разглядеть за жесткой маской свет его души, озаренный истинными чувствами. Подобно наивной, беспечной бабочке, Анна полетела на этот свет, притянула его голову к себе и провела губами у самого лица, едва прикасаясь к его сухим горячим губам. Его запах ударил в голову, словно хмель, его шепот раздался будто издалека: - Что ты делаешь, Анна? – он, смиряя себя, собирая в кулак волю, глубоко в сердце на пудовый замок запирая свои чувства, убрал ее тонкие руки, но не нашел в себе сил оттолкнуть ее. Девушка улыбнулась: - Разве непонятно? – маленькая ладошка скользнула, расстегивая пуговицы его пиджака. Потом Анна прильнула к мужской груди, кутаясь в его тепло, как в полы пальто, обшитого мехами, и почувствовала с восторгом и трепетом, как жаркий обруч его объятий сомкнулся вокруг, закрывая, укрывая, защищая ее от всего мира…
*** Владимир оторвался от податливых девичьих губ с почти болезненным стоном, так словно это часть его самого оторвали сейчас, дернув без предупреждения. Всматриваясь в глаза притихшей рядом красавицы, он выдохнул: - Прости… Прости меня, я не хотел… Тонкие изящные пальчики провели по его губам, прерывая слова, Анна отбросила со лба его густую челку и, не отводя взгляда, прошептала: - Не нужно… Не ври мне. Ты же хотел, я знаю. Это было правдой, куда от нее деться? Горькая усмешка на его губах без слов подтвердила: хотел, безумно. И Анне тоже не оставалось ничего, как, смущаясь и робея, признать: - Я тоже… хотела… И попросить: - Поехали к тебе… … Рассмотреть его квартиру так и не удалось. Слишком сладкими были поцелуи, слишком нежными – прикосновения, слишком волнующим – срывающийся шепот: «Я люблю тебя, Аня, люблю, люблю, люблю…» Они летели в небо своей любви, быстро, отчаянно, жадно сплетая руки и тела – так в ритме вальса кружатся пары, соединенные в одно целое божественной музыкой. Потом она лежала в объятьях любимого, прижавшись к нему всем телом, положив голову на сгиб его локтя, и пальцы Владимира ласково перебирали спутанные золотистые волосы. Минута за минутой, шаг за шагом, вздох за вздохом – комнату заливало молчание. То самое, что было громче и понятнее любых слов. Сон пришел совсем неожиданно, просто смежил веки и унес с собой утомленную девушку. Последним, что она услышала, засыпая, было его «люблю», и оно же было первым, что она поняла, проснувшись. Владимир по-прежнему лежал рядом и улыбался – не кривой ухмылкой, одной стороной губ, не лукавой усмешкой, за которой привык прятаться ото всех вокруг. Эта улыбка была искренней и теплой, и принадлежала одной лишь Анне. - Доброе утро… - она прижалась к его груди, прежде чем жаркий поцелуй затмил белый свет. Давая любимой отдышаться, мужчина прошептал: - Доброе… Самое прекрасное утро из всех… - а потом вдруг обнял, так сильно, так крепко, будто желая, мечтая никогда не отпускать ее из рук, из постели, из своей жизни. – Ты только моя, Анна Долгорукая, слышишь? Никому, никогда тебя не отдам! - Не отдавай, - промурлыкала красавица в ответ и на сей раз сама прильнула к его губам. Они еще долго оставались у него дома. Но, даже уезжая, Анна знала: он пообещал остаться с ней, и сдержит слово. Владимир тоже знал: теперь о разлуке не может быть и речи.
*** Этого вполне следовало ожидать: старик Долгорукий не заметил, что дочь не ночевала дома. По привычке просматривая утренние газеты, осведомился, почему она так поздно спустилась к завтраку, похвалил аппетит, сделал несколько комплиментов типа «Какая красавица моя любимая доченька… И так похожа на мать…» Дежурно прослезился. Уехал на корт – собирается сыграть пару-тройку сетов с кем-то из деловых партнеров, что ли? Наташа позвонила и огорошила новостью: - Представь: меня родители замуж решили выдать! Анна встрепенулась: - Да? И за кого же? - Не поверишь. За моего Сержика… - в голосе подруги прорезались мечтательные нотки, потом проскользнула обида. – А где это ты была? Я еще со вчерашнего вечера названиваю! Если бы Наташка только представила… Но едва ли будет благоразумно посвятить ее во всё это. - Прости, Тусь, я в читалке занималась, звук выключила, да и совсем забыла. – Это было похоже на правду, так что Репнина поверила. - Ну ладно. Короче, звони. Чао! – ее веселый голос растворился в коротких гудках, и Анна устало откинулась на подушки. За окном переливались птичьи веселые трели, и солнечные лучи изумрудным блеском дрожали на листве, и в кои то веки ей было тепло! Неужели действительно пришло лето?! Счастливая, любимая, влюбленная, она достала ту самую потрепанную временем тетрадь в кожаном переплете. Закладка подсказала нужную страничку, а рука снова почти неосознанно погладила ровные строки. «1 февраля. 1840. За окном морозное утро. Только-только расцвело, и алая заря еще горит на востоке. Но мне не спится. Уже давно не могу заснуть, с того самого дня, когда встретила Марусю у булочной. «Ой, барышня… - горничная чуть не плакала, - совсем зачах наш барин, исхудал, почернел лицом. И как теперь воевать-то будет?...» Ее голос звучал так искренне, она так горячо рассказывала всё, услышанное от недавно приезжавшего с поручением в столицу Никитки… Я же слушала молча, внимая каждому слову. Слушала о нем… О том, как пил днями и ночами, не выходя из кабинета, ни с кем не говорил, крушил хрусталь, а потом, в пьяном бреду… Господи, помилуй… звал меня, и плакал, и кричал, что любит… Любит… Любит! И всегда любил! Теперь я знаю это, чувствую так же явственно, так же четко и открыто, как и то, что я сама… тоже любила его… Всегда. И до сих пор не забыла. Что же делать? Как поступить? Он уедет через месяц и, возможно, не вернется… Всё бы отдала, и жизнь, и свободу, за один малый миг, проведенный рядом с ним, за один взгляд серых глаз, за одно слово, брошенное в мой адрес. За одну возможность, прижавшись к его груди, прошептать: «Я тоже люблю тебя, Володенька…» Но ведь мне же нельзя…Пусть Михаил Александрович был терпелив и благороден всё это время, пусть я жила в особняке Репниных лишь бедной компаньонкой Натали! Но как я осмелюсь придти нынче к нему? После того, что было?! Солнце поднимается всё выше, и всё сильнее щемит в моей груди чувство не моей вины. Зачем он был таким гордым? Зачем я так горда? Зачем небо распорядилось так, что мы с ним пропали в любви, коей не в силах вынести, кою не в состоянии пережить?..» Любовь подобна лавине – вдруг подумалось Анне. Она накрывает нас и сметает с лица земли. С этим ничего не поделаешь… Что же заставило барона так обойтись с любимой девушкой? Неужели сословная спесь? Нет, едва ли. Похоже, он много лет жил с этим чувством, и не позволял ничего подобного. Правда, тогда его отец был жив, он опекал крепостную красавицу. Но всё равно, должна была иметь место другая, более веская причина! Может, ревность? Анна пишет, что целовалась с князем в гостиной. А что, если Владимир… видел?... - Ничего себе… - девушка прикрыла ротик ладошкой и призадумалась. – Что ж… Это бы многое объяснило… Разъяренный, в порыве ревности, мужчина мог и не такое приказать. Но понял, что избранница любит другого, увидел, что чувство глубоко, сильно, взаимно – и отдал ее счастливому сопернику. А сам решил свести счеты с жизнью, отправившись на войну… Как типично – на все времена. Жаль, что здесь дневник бывшей крепостной обрывался…
*** Совсем тихо включив стерео, Анна листала модный журнал, когда внизу раздался непонятный шум и возня. Девушка попробовала не обращать внимания, но слишком навязчивыми, громкими были эти странные звуки. Не то ссора, не то борьба… Бросив взгляд в окно, девушка поморщилась: собиралась гроза, тучи, напоенные влагой, уже висли низко и тяжело, но от них веяло холодом. Странное лето – даже грозы холодны, словно снежные бури. Анна вышла из своей комнаты. Картина, ждущая ее внизу, была действительно впечатляющей: лежащий на полу отец, с руками за головой, ОМОН в масках, с автоматами наперевес, сбившаяся в углу теперь уж бесполезная охрана. Над Петром Михайловичем склонился молодой мужчина в кожаной крутке: - Вы ответите за всё, господин Долгорукий! – холодная жесткая ирония сталью прорезалась в его тихом голосе, спокойные движения выдавали профессионала, пальцы привычным жестом отбросили со лба прядь черных волос. - Что здесь происходит? – Анна сбежала по лестнице и встретилась взглядом со своим Владимиром. – Что…? Папа! - Товарищ капитан, вот документы, - сотрудник в форме вышел из кабинета. – Опечатывать сейф? Владимир кивнул, не сводя глаз с растрепанной маленькой девушки в домашней одежде, с той, без которой теперь не представлял своей жизни. Задержанного уже увели, ребята из ОМОНА уехали, охранники разбрелись, а они всё стояли друг напротив друга, оба не смея вымолвить ни слова обвинения, ни хоть какое-то оправдание. Владимир первым пришел в себя. - Послушай, Аня… - Нет… - девушка упрямо тряхнула головой, отступая к выходу. – Нет, нет, не хочу… Не буду! Она всхлипнула и прислонилась спиной к двери, теряя силы. - Как ты мог? Зачем? - Аня, он заказал моего отца. Моего отца убили по его приказу, понимаешь? - Стало быть, месть… - ее голос прозвучал скорее утвердительно, лишь с легкой тенью вопроса. - Я мог бы отомстить. Но предпочел заняться официальным расследованием. - А заодно и единственной дочерью обвиняемого? – голубые глаза Анны зло прищурились. – А те подонки, от которых ты меня, якобы, защитил? Твои люди? - Аня, не говори глупостей! Как ты могла подумать..? Но она уже не слушала, выбежала, громко хлопнув дверью, и первые раскаты грома пронеслись над землей. Вслед девушке рванулся его голос: - Ты должна мне верить, Анна! После всего, что было между нами! Я люблю тебя, слышишь? Слышишь меня? Гроза надвигалась с бешеной скоростью, ветер уже свистел в сплетениях проводов, уже шелестел в листве обещанием шумного ливня. Владимир скорее догадался, чем услышал ее ответ: - Я! Тебе! Не верю!!!! И прокричал навстречу стихии: - Дело ведь не во мне, не в нас с тобой! Не в том, что ты не веришь, а в том, что НЕ ХОЧЕШЬ! Ты боишься, Анна!!! Ты боишься – любить!!! – слова растворились в очередном громовом раскате, но до сих пор звучали в ее ушах. Дыхание срывалось, в боку начинало неприятно покалывать, сердце разрывалось от боли предательства, но Анна всё бежала в ливень, не сбавляя темпа, не отпуская ритма, словно танцевала с этим дождем какой-то проклятый, сумасшедший вальс. Она остановилась у моста. Вцепившись руками в чугунную ограду, пыталась отдышаться, собраться с мыслями. Почему-то подумала, что он был прав, да, она боялась любить. Потому так долго не хотела себе самой признаться в чувствах к Владимиру, потому не слушала его слов. Сейчас-то девушка понимала, что отец вполне мог совершить то, в чем его обвиняют. Честно говоря, она всегда подозревала, что он не гнушался подобных методов. Тем больнее было узнать об этом таким образом. Тем легче было узнать об этом от любимого мужчины. По-прежнему любимого. Всё так же желанного… Как теперь объяснить ему свои чувства? Намокшая до нитки, продрогшая, Анна стояла на мосту, отрешенно наблюдая, как речная вода смешивается с падающими вниз дождевыми каплями и с ее собственными солеными слезами… - Ну, что же ты стоишь, глупенькая? – его дыхание обожгло маленькое замерзшее ушко. – Иди сюда, быстро… Тепло его куртки, его рук, его тела окутало, мгновенно согревая застывшую от холода и боли кровь. - Володя… - он был рядом. Есть ли что-то лучше этого? - Не могу тебя отпустить… - Владимир целовал ее мокрые щеки, глаза, дрожащие побледневшие губки, волосы и озябшие пальчики. – Я всегда найду тебя… И везде. Даже на краю земли… - Правда? – Анна счастливо улыбнулась сквозь слёзы. - Правда. – Его ответ был уверенным, но немножко горчил привкусом вины. Чужой вины. Последние крупные капли упали на темную гладь реки и растворились в ее мутных водах. Гроза пролетела, следуя дальше. Ветер затих. Через всё небо, яркая и волшебная, раскинулась разноцветная радуга…
*** - Знаешь, мне так жаль эту девушку… Она ведь любила его – всю жизнь боялась, дрожала в его присутствии, даже думала, что ненавидит. Но всё равно любила! – Анна перевернулась на спину, и пушистые волосы рассыпались по подушке. В синих глазах блеснул лукавый огонек. - Володя, иди ко мне… Она протянула к нему руку, переплетая свои тонкие пальцы с его сильными и ласковыми, притягивая его ближе, затягивая в омут своей бездонной любви. Владимир отложил на столик у кровати потрепанную старую тетрадь, которую перед тем пристально рассматривал несколько минут, и опустился рядом с женой. - Ты так прониклась судьбой бывшей крепостной барона Корфа? - Почему Корфа? – она удивлено взглянула на мужа. – Там не было ни слова о его фамилии. Откуда ты знаешь? Что-то слышал о них? Об этом бароне или об Анне Платоновой? Владимир засмеялся и крепко прижал к себе любимую женщину, ту, что составляла весь его мир, ту, что заслонила собой мир прежний. - Да, слышал… - его голос прозвучал так таинственно, многообещающе, что Анна буквально простонала: - Расс-ка-жи!!!! - Ну, вполне счастливая история… - серые глаза мечтательно прикрылись, улыбка озарила правильные черты аристократического лица, делая его еще красивее. – В тот же день, что была сделана последняя запись в этом твоём дневнике, барон приехал за ней. И упал к ногам. И молил о прощении. И целовал ее руки. И говорил о своей любви… - А она? – Анна боялась лишний раз вздохнуть, уж слишком неожиданно настигла ее эта история из прошлого. - А она – сказала ему о своей, ответила согласием на его предложение и стала его баронессой Корф… - Владимир открыл глаза, поворачиваясь к жене. – Они были счастливы, Аня, очень счастливы. И у них родился сын – мой пра-пра-прадед…
КОНЕЦ
blondy
Admin **Miss Sherlock Holmes,at your service!!!!!**
Natasha, you did a great job in making parallel between past and present
Пионыч пишет:
цитата:
– маленькая ладошка скользнула, расстегивая пуговицы его пиджака. Потом Анна прильнула к мужской груди, кутаясь в его тепло, как в полы пальто, обшитого мехами, и почувствовала с восторгом и трепетом, как жаркий обруч его объятий сомкнулся вокруг, закрывая, укрывая, защищая ее от всего мира…
Oh, how beautiful Пионыч пишет:
цитата:
Рассмотреть его квартиру так и не удалось. Слишком сладкими были поцелуи, слишком нежными – прикосновения, слишком волнующим – срывающийся шепот: «Я люблю тебя, Аня, люблю, люблю, люблю…» Они летели в небо своей любви, быстро, отчаянно, жадно сплетая руки и тела – так в ритме вальса кружатся пары, соединенные в одно целое божественной музыкой. Потом она лежала в объятьях любимого, прижавшись к нему всем телом, положив голову на сгиб его локтя, и пальцы Владимира ласково перебирали спутанные золотистые волосы. Минута за минутой, шаг за шагом, вздох за вздохом – комнату заливало молчание. То самое, что было громче и понятнее любых слов. Сон пришел совсем неожиданно, просто смежил веки и унес с собой утомленную девушку. Последним, что она услышала, засыпая, было его «люблю», и оно же было первым, что она поняла, проснувшись. Владимир по-прежнему лежал рядом и улыбался – не кривой ухмылкой, одной стороной губ, не лукавой усмешкой, за которой привык прятаться ото всех вокруг. Эта улыбка была искренней и теплой, и принадлежала одной лишь Анне. - Доброе утро… - она прижалась к его груди, прежде чем жаркий поцелуй затмил белый свет. Давая любимой отдышаться, мужчина прошептал: - Доброе… Самое прекрасное утро из всех… - а потом вдруг обнял, так сильно, так крепко, будто желая, мечтая никогда не отпускать ее из рук, из постели, из своей жизни. – Ты только моя, Анна Долгорукая, слышишь? Никому, никогда тебя не отдам! - Не отдавай, - промурлыкала красавица в ответ и на сей раз сама прильнула к его губам.
Oh, how wonderfully written Пионыч пишет:
цитата:
- Ну, вполне счастливая история… - серые глаза мечтательно прикрылись, улыбка озарила правильные черты аристократического лица, делая его еще красивее. – В тот же день, что была сделана последняя запись в этом твоём дневнике, барон приехал за ней. И упал к ногам. И молил о прощении. И целовал ее руки. И говорил о своей любви… - А она? – Анна боялась лишний раз вздохнуть, уж слишком неожиданно настигла ее эта история из прошлого. - А она – сказала ему о своей, ответила согласием на его предложение и стала его баронессой Корф… - Владимир открыл глаза, поворачиваясь к жене. – Они были счастливы, Аня, очень счастливы. И у них родился сын – мой пра-пра-прадед…
And the end was just perfect
I'm amazed ....once more
Oh, dear!! That's all I can say ...oh!...oh!...and again oh!
Отправлено: 23.07.09 14:19. Заголовок: blondy пишет: you d..
blondy пишет:
цитата:
you did a great job in making parallel between past and present
Thanks! The theme of our contest was "Любовь на все времена" - that's why I used the method of time combining. Well, anyway I hope two VovAnns in the story are even better, than one, Especially when one of them is the alternetive of BN-plot. blondy пишет:
цитата:
And the end was just perfect
It's great you say so, 'cos Sveta didn't particularly like my idea of present Vova being the descendant of past Anna and baron Korf... blondy пишет:
цитата:
Oh, dear!! That's all I can say
And I am totally pleased now. Nenna, sweety, thank you ever so muuuuch!
Sonya Rey
*Администратор* PR Specialist
Сообщение: 1524
Зарегистрирован: 06.11.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
16
Молодой человек повернулся, и его резкие черты лица, и напряженные уголки его губ, и складочка меж бровей ответили: «Навсегда». Но он сам не смог этого выговорить. Тогда впервые за всю невероятную историю их знакомства он позволил разглядеть за жесткой маской свет его души, озаренный истинными чувствами. Подобно наивной, беспечной бабочке, Анна полетела на этот свет, притянула его голову к себе и провела губами у самого лица, едва прикасаясь к его сухим горячим губам.
Кому-то всегда приходится делать первый шаг Но, к сожалению, не все могут похвастаться подобной смелостью
Пионыч пишет:
цитата:
Но он сам не смог этого выговорить. Тогда впервые за всю невероятную историю их знакомства он позволил разглядеть за жесткой маской свет его души, озаренный истинными чувствами. Подобно наивной, беспечной бабочке, Анна полетела на этот свет, притянула его голову к себе и провела губами у самого лица, едва прикасаясь к его сухим горячим губам. Его запах ударил в голову, словно хмель, его шепот раздался будто издалека: - Что ты делаешь, Анна?
Так и хочется добавить: "А разве непонятно! Красивый мужчина позволил мне себя поцеловать"
Ну не могу я выделять какие-то отдельные моменты. Мне понравилась эта история Приятно и радостно вновь и вновь прочесть о счастливом воссоединении ВовАнны
Только... как дневничок баронессы Корф попал в руки Натали?...
Отправлено: 23.07.09 22:33. Заголовок: Sonya Rey пишет: То..
Sonya Rey пишет:
цитата:
Только... как дневничок баронессы Корф попал в руки Натали?...
Дак всё просто: Анна Платонова жила в Репниных, когда за ней приехал барон, она быстро собрала вещи, но видимо, было не до дневника. Так он у Репниных и остался, где-то в вещах. Со старыми документами переходил из поколения в поколение, или затерялся, а любопытная Натка отрыла и показала подруге. Людочка, спасибо за такие щедрые похвалы!
Sonya Rey
*Администратор* PR Specialist
Сообщение: 1526
Зарегистрирован: 06.11.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
16
Отправлено: 23.07.09 22:56. Заголовок: Пионыч пишет: Со ст..
Пионыч пишет:
цитата:
Со старыми документами переходил из поколения в поколение, или затерялся, а любопытная Натка отрыла и показала подруге.
Теперь все понятно
Кстаааати, а судьба Петра Михайловича так никого из детей и не взволновала?! Как Иван Иваныч - лучше уж призраком, так и Петр Михайлыч - лучше уж подальше.. от греха
Отправлено: 23.07.09 23:50. Заголовок: Sonya Rey пишет: Та..
Sonya Rey пишет:
цитата:
Так и хочется добавить: "А разве непонятно! Красивый мужчина позволил мне себя поцеловать"
Good one!!!
How great is that you thought of it...
Пионыч пишет:
цитата:
Анна Платонова жила в Репниных, когда за ней приехал барон, она быстро собрала вещи, но видимо, было не до дневника. Так он у Репниных и остался, где-то в вещах. Со старыми документами переходил из поколения в поколение, или затерялся, а любопытная Натка отрыла и показала подруге.
Natasha, thanks for explanation ...I was also wondering the same thing
And one more thing I like about your stories is that everything is logical, every detail has its explanation even though we ( your readers) don't always notice them
blondy
Admin **Miss Sherlock Holmes,at your service!!!!!**
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 13
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
after I read this 
В общем, я не смогла удержаться. 
I am afraid of even imagining this situation. 
....once more 
Nenna, sweety, thank you ever so muuuuch! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума