Елена Корикова. Форум, посвященный Елене Кориковой

***
Снежный вихрь больно хлестнул по лицу и сбежал, укрываясь за поворотом от одинокого ночного всадника. Ворота особняка не растворились привычно гостеприимно, а с мерзким скрипом разбередили зияющую в душе рану: еще несколько дней назад он въезжал сюда, осматривая двор из окошка кареты, и его маленькая Аня была рядом, зябко куталась в занавеску и не желала простить его последних безобразных выходок. А теперь её нет… Владимир почти сутки искал её, да разве отыщется крылатая красавица, такая крохотная и беззащитная, в огромном городе, в мире людей? Разве пощадят морозные ветры эти хрупкие крылышки, прозрачно-перламутровые, горящие, подобно драгоценным камням, в солнечных лучах летнего полдня?.. Не в состоянии смирить бессильную ярость, барон бросил поводья подоспевшему конюху и хлопнул дверью – так, что вздрогнули, дребезжа, стекла роскошного особняка.
- Чтобы на рассвете карета была заложена! – зло рявкнул подоспевшему в гостиную лакею, на ходу сбросив шинель, поднялся наверх, а в спальне устало завалился на кровать и замер, уставившись в потолок. Без Анны жизнь потеряла смысл: просто перестала стучать в висках горячая кровь, мечты и желания словно сбежали из сердца, оставив там пустоту и кромешную темноту горя.
Аня, Анечка… Что же стряслось с его малышкой, что заставило ее покинуть кров, тая в ночи, бросая на произвол судьбы своего хозяина? Впрочем, он сам виноват… Именно он сделал все, чтобы поселилось в душе юной волшебницы, не знающей обид, не умеющей презирать, стремление прервать свою службу. И лишь себя можно винить, что бы там ни произошло с Аней. Владимир нахмурился, откидываясь на подушки: всё равно странно и невозможно, еще не было ни одного случая, чтобы личная фея сбежала… «Глупец! Разве твоя девочка – обычная фея? – ядовито усмехнулась в ответ совесть. - Она одна-единственная из сотен тысяч, и другой такой нет, одна в мире, одна в бесконечности всех существующих миров, одна в твоем сердце – и нет там больше места для кого-либо другого…» Усталость брала своё, веки отяжелели, настойчиво требуя сна. В последний раз проведя рукой по шелковому покрывалу, Корф закрыл глаза. Анна, смеющаяся восторженно, предстала пред мысленным взором. Её личико сияло, золотистые волосы разметались по подушке, маня прикоснуться. Это было последним, что увидел барон, проваливаясь в тяжелый сон.

Анна проснулась от того, что тело било мелкой дрожью, так будто хозяин звал свою фею, но она не могла его слышать, лишь чувствовала отдаленные ощущения, не могла быть рядом, но всею душой стремилась. Так бывало во время службы молодого барона на Кавказе, да только сейчас… Девушка недоверчиво зажмурилась, тут же открывая глаза, – сейчас она человек, и никак не может чувствовать Владимира, как бы сильно он ее не призывал. Анна понемногу успокоилась, хоть сон уже не шел. Всё ближе и ближе миг обратного превращение, и, потраченное зря, Заветное желание уже не вернуть. Она встала, поправив кружевные оборки платья, и покинула свой укромный уголок в цветочном мире.
Зеркало в гостиной отразило на своей блестящей поверхности бледную кожу щек и глаза, блестящие непролитыми слезами. Что ей оставалось нынче? Лишь в последний раз, пройдя неслышно по заснувшему дому, взглянуть на не разобранную постель человека, ради которого она отвергла вечность. Зачем? Для того ли, чтобы исполнить его желание? Красавица грустно улыбнулась, проводя ладошкой по золоту портретных рам на стене. Это ОНА хотела стать человеком рядом с ним, ощутить его дыхание, как своё, впитать его близость всем телом, запомнить до последнего мгновенья, отпущенного судьбою. Дверь бесшумно отворилась, стоило только толкнуть ее, робко прикоснувшись к полированному дереву. Анна заглянула в комнату и не сумела сдержать судорожного вздоха: Владимир был там! Лежал на кровати, прикрывая рукою лицо, склонив на бок темноволосую голову, в расстегнутом домашнем сюртуке, так словно и не вспомнил об одежде, ложась в постель. Девушка прикрыла за собою дверь и подошла поближе к барону, несмело замерла у изголовья. В это время молодой человек пошевелился во сне и вдруг… открыл глаза.
Красавица вздрогнула от пристального серого взгляда, немного мутного спросонья, и уже пыталась подыскать достойное объяснение своему пребыванию здесь, но Владимир ласково выдохнул:
- Анечка…
И слова застыли на её губах, и мягкая улыбка тронула его губы. Её непостижимая, недостижимая мечта, его жаркий несбыточный сон – всё смешалось в одном волшебном мгновении. Мужчина сжал в ладони хрупкие тонкие пальчики, потянул на себя девичью руку и самодовольно ухмыльнулся, когда Анна, неловко качнувшись, потеряла равновесие и оказалась на постели рядом с ним. Пусть лишь ночная греза, но она была сейчас так реальна, Владимиру казалось даже, он чувствует частые удары её маленького сердечка под шелковой тканью наряда.
- Девочка моя, хорошая, сладкая… - барон крепко сжал в объятьях красавицу, подминая под себя, и принялся осыпать поцелуями бледную кожу щек, и маленький носик, и недоверчиво распахнутые глазки, а потом жадно прильнул к её губам.
Анна уже не знала, явь ли это, сон ли, рай ли, куда попала она, умерев от своей неразделенной и невозможной любви. Когда Владимир немного отстранился, позволяя девушке сделать вдох, она обвила руками его шею, еще тесней прижимаясь к широкой мужской груди. Так мало времени на исполнение заветных желаний… Так быстро убегают минуты, торопясь и перегоняя друг друга…
- Целуй, целуй меня… - прошептала она и снова почувствовала терпко-сладкое прикосновение на своих губах. Медленно, словно боясь зайти непозволительно далеко, Владимир проводил ладонью по плавным изгибам нежного тела, скрытого платьем, по шелковистым волосам, по немного бледной и прохладной, но такой живой, такой искушающей коже, трепещущей под его пальцами.
- Анечка, я люблю тебя, так люблю… - негромкий охрипший голос срывался, едва удерживая вздох, и поцелуй следовал за поцелуем, опутывая, как сетями, истомленную красавицу, неопытную в своей юности. – Ну почему же ты только снишься? Почему же в реальном мире никогда, ни на миг не станешь человеком рядом со мной? Ведь вся моя жизнь, - слышишь? – вся моя жизнь принадлежит только тебе… Лишь бы ты была рядом… Аня…
Она замерла, и тонкие руки расслабились, выпуская молодого барона из объятий. Он приподнялся, недоверчиво взглянул в грустные синие глаза и вдруг всё понял.
- Это… не сон... - Владимир рывком сел на кровати, и Анна тут же подхватилась, отодвинулась подальше и смущенно провела рукою по голове, приглаживая непослушные золотистые пряди.
- Не сон, - кивнула она, - я сама пришла к тебе.
Лицо молодого человека исказилось кривой усмешкой, больше похожей на гримасу боли.
- Чтоб исполнить моё желание? Всего лишь… Зачем же для этого жертвовать своей честью? Тем более, ты раз за разом не уставала твердить, насколько бесплотны мечты об исполнении таких желаний!
Анна не нашлась с ответом, и барон умолк, да неожиданно повернулся к девушке, резко разворачивая ее к себе.
- Где ты была? – сильные руки встряхнули, удерживая, хрупкие плечики. – Я всю ночь и весь день искал тебя, чуть с ума не сошел! Где ты была в это время?!
Время! Время… Шаг за шагом оно стремится вперед. Крошечными секундами наполняет бесконечность. Уже так нестерпимо близок тот час, когда развеются волшебные чары, засеребрится в облаке жемчужно-перламутровой пыльцы человеческий облик, и прозрачные крылья снова блеснут за спиной, а тело сожмется в комочек, стремительно уменьшаясь… Анна физически почувствовала приближение рокового мгновения. Что будет потом – после него? Ведь нынче, зная об истинных желаниях любимого, изведав вкус его поцелуев и жар крепких объятий, она уже никогда не сможет забыть всего этого. И не сможет быть рядом с ним – слишком трудно, слишком больно будет дышать его дыханием, не имея ни одной, даже крошечной возможности снова ощутить его губы на своих губах… Девушка встретилась взглядом с темными в густой предрассветной мгле глазами Владимира.
- Я была в городе, гуляла… и увидела там сестру… Я… - она неловко прикусила нижнюю губку, замолчала на миг, а потом вдруг умоляюще выдохнула. – Отпусти меня! Отпусти на свободу, Владимир, я никогда ни о чем тебя не просила, феи не имеют на это права, и я верно служила тебе много лет, как то предначертано для нас, но сейчас… Отпусти меня, пожалуйста…
Владимир ослабил хватку, как только услышал мольбу в нежном голосе. Больше всего на свете он хотел ее счастья, отчего же так нелегко сказать необходимые слова и подарить ей эту радость свободы? Отчего ему кажется: не выполняя желание, загаданное капризным хозяином, пришла сегодня в его спальню красавица Анна? Барон провел подушечками пальцев по щеке девушки, скользнул вниз, заставляя приподняться точеный подбородок.
- Ты… любишь меня? – всегда уверенный, его голос дрогнул, и впервые за много лет на черных ресницах сверкнули предательские слезы. – Ну, скажи: ты любишь меня? Ну, скажи мне!
Анна же беззвучно плакала в ответ.
Ему это никак не могло быть известно, но всё ее тело чувствовало приближение той самой секунды, что вновь сделает хрупкую девушку крошечной крылатой волшебницей. Мир вокруг ощущался всё четче, всё ярче вспыхивали краски, всё сильнее хотелось прокричать ему в ответ: «Да, о господи, да, Володенька, я очень-очень тебя люблю!» Но с дрожащих губ не сорвалось ни звука.
И только это тягостное молчание он понял. И принял его – как укор, как отказ.
Владимир глубоко вздохнул и выдохнул шумно, отворачиваясь.
- Уходи… - его маленькая девочка не должна увидеть всю горечь, всю пустоту, отныне поселившуюся в сердце, в душе, в глазах. – Уходи, и помни: отныне ты свободна, Анна!

Красавица испуганно вздрогнула. Приятным теплом пронеслось по крови осознание долгожданной свободы, отпустили невидимые тенета, что едва ли не от рождения тяготили долей принятого покорного рабства. Тело заныло и заболело, стискиваясь до махоньких размеров грациозной в своем летящем изяществе феечки. И тут же опала с радужных крылышек серебристая пыльца, закружилась по комнате в вихре света, исполняя желание. Анна вновь стала такой же, как и весь предыдущий день.
- Что это? – выдохнула она, растерянно глядя на Владимира, который только что повернулся на свет и теперь так же изумленно смотрел на нее. – Я ведь… не должна была… Только сутки, одни сутки… И уже убежала вдаль последняя секунда из тех двадцати четырех часов. Но я… еще человек? СНОВА человек! Я…
Барон, не медля более и отбросив ненужные мысли, оказался рядом, тесно прижал к себе испуганную девушку, что прежде была его личной феей, и улыбнулся почти утренней туманной дымке за окном.
- Аня, я люблю тебя…
- Я знаю. – Красавица в его руках чуть слышно всхлипнула и запрокинула головку, ловя горящий мужской взгляд. – Я тоже люблю тебя, Владимир. Я буду с тобой... на всю жизнь – пока не прогонишь.
- Глупенькая… Я никогда не отпущу тебя теперь, никогда! Глупенькая моя, глупенькая…
Он склонился к манящим и сладким, уже познанным, но до конца не испитым нежным губкам и бережно прильнул к ним, ловя прерывистое девичье дыхание. её ответный поцелуй был волшебным на вкус – как последнее чудо, совершенное крошечной крылатой феей. Тая в потоке ласк любимого, Анна не думала ни о чем. И, наверняка, она даже не догадывалась, что в тот миг, когда фея становится свободной, она мимолетно, едва ли осознанно способна исполнить самое заветное, самое невероятное своё собственное желание…

Конец