Название: «Аристократ» Автор: Царапка Рейтинг: G Жанр: сказка
Я родился в глубоких горах и увидел свет в мастерской ювелира. Мастер замер, любуясь моим тёмным блеском. Оправу мне подобрали достойную, чистое золото, а вокруг меня поселили младших собратьев. Я как должное принимал поклонение, осознавая свою драгоценность. Покоясь в бархате, ждал я того, кто, восхищённый, избавит меня от власти низкорожденного купца и поднесёт благородной хозяйке. Ювелир сделал мою оправу подходящей только тонкому пальцу, и не раз я злорадствовал, любуясь на сожаление покупателей с набитой мошной, которые или видели сразу - их женщине легче отрезать палец, чем надеть меня на него, или, не веря глазам, позволяли разряженной даме мерить меня. Хозяину лавки приходилось останавливать самых упрямых, чтобы они мне ненароком не навредили, а я втайне смеялся над кислыми лицами женщин.
Однажды мой час настал. Красивый молодой человек очень обрадовался, едва коробочка раскрылась в его руках. - Самое подходящее! Я понял - у него есть отличный вкус, его избранница должна быть благородна, хороша, и достойна меня. В первый взволновался - вдруг он передумает? Но напрасно, красавец-брюнет, которого купец подобострастно назвал господином бароном, ни минуты не торговался. Услышав сомнение: - Примерить бы, господин барон, больно махонькое, - низкий торговец вздохнул, сожалея, что так долго ждал покупателя, а тот беспечно махнул рукой: - Будущей баронессе придётся впору! Превосходно! Кто она, будущая баронесса, пальцы которой так нежны и тонки? Графиня, княжна? Я размечтался, предчувствуя роль ценнейшего из фамильных драгоценностей семьи Корфов. У меня не будет соперников. Пустые бриллианты, желчные изумруды, не говоря о слезливом жемчуге, не сравнятся с великолепным сапфиром, таящим в себе бездну тайны и блеска, бесконечную, как величие аристократа.
Я с нетерпением ждал помолвки, и сверкнул, едва на меня упал солнечный луч. Барон стоял на коленях перед юной красавицей. Первое впечатление от неё было благоприятным. Тонкие черты, нежный голос, огромные глаза родственного мне оттенка и дивные пальчики. Но что-то насторожило меня. Что-то не так. Почему в комнате только двое? Где благородный отец прекрасной невесты? Где гости, где многочисленная родня, благословляющая союз знатных родов? Я разбирал взволнованный шёпот барона: - В этой комнате я приказал вам танцевать... - при этих словах губы девицы дрогнули, и меня поразило открытие - она простая служанка! Крепостная, рабыня, безумием своего барина вознесённая на неслыханную высоту! Какое оскорбление и разочарование настигло меня в этом доме! Разгневанный, я выскользнул из дерзких рук, и с удовлетворением услышал голос девчонки: - Владимир, дурная примета... Ах, если бы стало так! Мне хотелось сжечь её белую кожу, тоненький пальчик, мягкие губы, к которым она прижала меня - всё то, на что низкорожденная не имела ни малейшего права! Но, увы, здесь я был не властен. Безумие, у людей называемое любовью, возвеличило девушку в глазах благородного человека, и никакая аристократка не могла с ней соперничать. Пришлось смириться и утешать себя размышлениями - мезальянсы среди знати не редкость, и, может быть, в жилы девчонки незаконно проникла дворянская кровь - не зря она так красива и грациозна, а со мной обращается бережно.
Небо услышало вопль о несправедливости. Ужасный брак вызвал гнев знатного князя, потребовавшего, чтобы глупый барон женился на его благородной дочери! Упрямец упорствовал, отказываясь от своего счастья и долга, но, радость! - недостойная гордого имени Корф бывшая крепостная разорвала помолвку! Это был мой триумф, чуть отравленный возмущением - как она смела! Барон должен был выгнать зазнайку и очнуться от своей страсти, как после болезни, но отказала она! Бросила возмущение, как принцесса, осмелилась обвинять в жестокости, злобе, требовала понимания и прощения ослабшим врагам. Каждое слово вызывало у меня ликование - назад дороги не будет, и удивление - разве служанке, осчастливленной вниманием господина, пристало судить его? Она должна покорно внимать каждому слову своего жениха, платить за честь преклонением, а она... У меня не хватает слов.
Ночью силы гордячку оставили, и она поливала меня солёной водой. Я боялся, что потускнею, противная горькая плёнка скроет мой блеск, эта несносная Анна и не подумала протереть меня мягкой тряпочкой. Наверное, продаст, для такой, как она, моя стоимость - целое состояние. Тогда и почистит. Но случилось иное - девчонка вернула меня бывшему жениху. Я ликовал. Барон опомнится и наденет меня на палец настоящей невесте. Богатой и благородной. Почему он не спешит позвать ювелира, приказать снять с меня даже воспоминания о неблагодарной? Зачем смотрит, как приговорённый - на топор палача? Мне стало страшно, но долго не пришлось думать. Резким движением хозяин швырнул меня в сейф - не протерев, не полюбовавшись, позабыв о коробочке! Мне остались унылые размышления о несовершенстве этого мира.
Много времени прошло в темноте. Я не чаял увидеть солнце и ослеп, встретившись с играющими лучами. Зачем хозяин обо мне вспомнил? Решил продать, подарить другой девушке? У неё тоже тонкие пальцы? Я привык к яркому свету, и тут меня охватило полнейшее изумление. Палец был мне знаком. Рядом сияли глаза низкорожденной Анны. Я так соскучился по свету и воздуху, что обрадовался даже ей. А как она была рада! Целовала, просила прощенья, правда, не у меня, а у влюблённого жениха, но это неважно. Сегодня оросившая меня влага оказалась на удивление сладкой. Попробуй пойми этих женщин.
Вечером маленькая глупышка удосужилась обо мне позаботиться. Правда, внимание Анны мне пришлось разделить с проказливым серым зверьком, крутившимся рядом и норовившим лизнуть то меня, то её. Хотя простонародное происхождение этого безобразника бросалось в глаза, пришлось признать его некоторое преимущество – когда пальчики Анны касались пушистой шкурки, он издавал приятные утробные звуки, выражавшие полное удовлетворение жизнью. Я так не умею, а хочется. На другой день у меня появился сосед. Владимир надел на палец невесты нахальный золотой ободок, сразу заявивший мне, что главный тут - он. Я возмутился – в моей оправе золота больше, а я сам исключительно редок. Но со временем пришлось признать его правоту. Хозяйка со мной очень бережна, но снимает с руки каждый вечер, а с соседом не расстаётся. Он важничает, понимая – в глазах барона и баронессы стоит дороже и меня, и всех наших собратьев – колец, серёжек, брошек и роскошного ожерелья. До чего странные бывают на свете люди!
Название: Вальс Автор: Царапка Жанр: мелодрама, рассказ Рейтинг: G Герои: наши
Лёгкий вальс кружил фигуры в роскошно украшенном бальном зале. Танцоры повиновались волшебной музыке, льющейся с хор. Свет свечей играл с драгоценностями. Дамы и барышни состязались за внимание кавалеров, ослепляя улыбками и бриллиантами. Мужчины, не обременённые браком, охотно следовали приятному и волнующему обычаю, приглашая на танец кто девиц из семейств со связями, кто - вдовушек с богатым приданым, и лишь самые беззаботные - хорошеньких барышень, о состоянии которых забыли поинтересоваться. Князь Репнин, безнадёжный романтик, пригласил красавицу невысокого роста, представленную всего лишь воспитанницей, но пленившую его голосом и улыбкой. Пара скользила по натёртому до блеска паркету. Восторженный поклонник сиял во все зубы. Девушка отвечала ему сдержаннее, но радость сквозила в каждой черте её милого личика. Анне казалось, что она спит и попала в сказку. Здесь, в бальном зале, забывались и страхи, и вечный обман ряженой крепостной. Никто не заподозрил неладное, все восхищались чудесным пением, и вот пригласил танцевать кавалер с аксельбантами. Душа воспарила, мечты расцвели, голос разума спрятался за колоннами. Разве обман - умение танцевать, петь, красота разве поддельна? Существовал только бал, вчера и завтра забыты, целый час девушка наслаждалась безмятежностью счастья и кружилась под звуки вальса, прогнав все печали. Вдруг сильные руки партнёра её отпустили, хотя фигура была не закончена. В недоумении оглянувшись, Анна увидела спину высокого человека, проходившего через залу и столкнувшегося с визави девушки. Князь Репнин был озадачен не меньше, но узнал своего друга и не стал требовать объяснения, предпочтя вновь подать красавице руку и продолжить тур вальса. Не выдавая волнения, Анна почувствовала - сказка закончилась. Всё так же сверкали хрустальные люстры, звучала музыка, перешёптывались танцующие, но крепостная актриса вмиг стала чужой роскошному празднику жизни. Кавалер ничего не заподозрил, проводил девушку к опекуну и остался с ней рядом, радостный и полный надежд.
Анна ничем не выдавала волнения и уныния. Свечи горели по-прежнему ярко, похвалы ласкали нежные уши, и страх отступал. Молодость гнала прочь отчаяние, подстерегающее в углах барского дома и тайных ночных кошмарах. Всего четверть часа - и улыбка красавицы вновь стала искренней. Зачем слушаться страха, когда вокруг - друзья и поклонники? Увы, судьба скоро напомнила - фортуна крепостной переменчива. Надменный барчук взял за руку и пригрозил разоблачением. Взгляд его терзал, как клинок, ранил, запрещал даже надежду. И с каждым словом в сердце девушки росло возмущение. Почему один барон дал воспитание, другой - режет крылья? Зачем красота и таланты - ублажать прихоть господ? Войдя в этот зал равной, не позволив никому усомниться, почему она должна думать о чужих играх, клонить голову, бояться вздохнуть? Владимир почувствовал вызов и насмешливо улыбнулся. Ничтожная крепостная хочет принять бой? Успех, добытый обманом, вскружил хорошенькую головку, и Анна готова дерзить? Дерзила она, впрочем, и раньше, не на словах - чистым голосом, смелым взглядом, не желающими угодливо улыбаться губами, вся фигура её - воплощённая дерзость. Что ж, посмотрим, за кем будет победа. Поручик небрежно поцеловал руку Анны, намекая - он ломает комедию, и оба, занятые своими обидами, не догадались, как легко выдать тайну, спрятанную на дне сердца. Барон коснулся тоненьких пальцев, и замер, чувствуя их лёгкую дрожь. Невольная нежность смягчила насмешку, губы, коснувшись руки, не желали от неё отрываться. Зрители перестали существовать. Миг единения длиной в один удар сердца истёк и растаял в суете бала. Друг на друга вновь посмотрели барчук и крепостная. Сказка закончилась. --- Прошло несколько дней. Иван Иванович, гордый за своё творение, толковал о прослушивании для воспитанницы. Анна соглашалась. Не то, чтобы её прельщала незнакомая театральная жизнь, но надежда обрести независимость, вырваться из пут обмана и страха заслонила все здравые мысли о некоторых особенностях будней актрис, слухи о которой доходили до кумушек Двугорского уезда, порой косившихся на девушку с презрительным любопытством. Что их шёпот по сравнению с взглядом молодого барона! С каждым днём присутствие Владимира становилось всё тяжелее. Казалось, барчук ни на шаг не отпускает ненавистную крепостную. Порой Анна вздрагивала, ей мнилось - молодой барон рядом, смотрит на неё из тёмного коридора, горит злобой и ненавистью. С облегчением вздохнув иногда и отругав себя за напрасные страхи, девушка сталкивалась с Владимиром, когда меньше всего ожидала встречи. Он был то зол, то безразличен, и это ранило больнее всего. Игра в беззаботность в столовой или в гостиной давалась труднее, чем перед директором императорских театров. Единственный зритель - насмешливый, непреклонный, мог легко повергнуть в уныние и не знал жалости. Будущая актриса пыталась сопротивляться - дерзко смотрела в глаза, принимала нарочито независимый вид и не отвергала ухаживаний зачастившего к Корфам князя. Силы таяли с каждой усмешкой, мелькающей в уголке губ Владимира, смотрящего на безупречную, но поддельную барышню. На красивом лице молодого барона Анна видела только презрение, не догадываясь о скрытой боли.
Владимир сам с трудом понимал, что за безжалостный зверь терзает уставшую от вечного непонимания душу. Красоту девушки он почувствовал очень давно, едва Анна начала расцветать. Желание к ней вспыхнуло по возвращении с Кавказа, но вместо попыток соблазнить крепостную отца заставило искать забвения в объятиях других женщин. Барон год не писал наречённой с детства невесте, благо после смерти отца княжны её мать воспротивилась браку. В свете ухаживал за распущенными замужними дамами или развлекал себя шутками с незнакомками на маскараде. Но с каждым днём пустая блестящая жизнь становилась всё горше. Хотелось уйти в простор зелёных полей, вдохнуть чистого воздуха, любоваться ясной и светлой улыбкой женщины, которую не заменит весь мир. Хуже всего, поручик знал имя той женщины, и гнал его от себя как морок, блажь, безумие. Как иначе назвать чувство к неравной? Эти слова вырвались в разговоре с другом, рассказавшем о возлюбленной цесаревича. Князь, конечно, не догадался, что блестящий гвардеец говорит о себе, а Владимир готов был унести свою тайну в могилу, едва не поглотившую обоих друзей из-за нечаянной дуэли барона с престолонаследником. Но смерть прошла стороной, и пришлось жить дальше. Отец получил новый повод к неудовольствию, грозился, брюзжал, потом отвлёкся на свой театр, где любимица играла главную роль. --- Анна репетировала Джульетту, радуясь, что у неё есть отгоняющее горькие размышления занятия, но порой сердце щемило - хотелось любить и быть любимой самой. Восхищённый поклонник-князь такой же зритель, как любой человек из партера, хотя и не догадывается об устроенном в гостиной спектакле. Слова гениального англичанина оживляли придуманный образ, но были бессильны вне сцены. Свет с потолка защищал от зависти и пренебрежения, а вне яркого круга таились зловещие тени. Владимир смотрел на девушку, прекрасную, чистую, не ведавшую, как сильно она истерзала душу мужчины. Чувствуя в душе нежданную гостью – нежность – он становился угрюмее с каждым днём. Бесцельно бродил по дому, зная, что отцовская воспитанница его избегает, не удивляясь и мрачно думая – это к лучшему. Иногда наблюдал репетиции, стараясь быть незамеченным. Однажды остановился в дверях, когда свет падал в другую сторону, и Анна, рассеянная, беспокойная перед скорым спектаклем, закрыла вдруг книгу и побежала прочь со сцены так быстро, что барон не успел освободить ей дорогу. Легкие шаги замерли. Изумлённые глаза оказались рядом, губы раскрылись, но слова не шли с языка. Вдохнув полной грудью страх и предчувствие новой обиды, девушка хотела отпрянуть, но Владимир очертя голову, забыв приличия и предрассудки, поддался порыву и обнял её. Лёгкий запах духов перемешался с запахом табака. Анна впервые почувствовала на плечах силу мужских рук, обнимающих властно, и она не сразу смогла это понять – восхитительно и желанно. Вечный враг сбросил маску, а может – подсказал всегда готовый проснуться испуг – хотел посмеяться. - Пустите, пустите… - слабый лепет отрезвил обоих надёжнее звука грома. Кольцо объятий распалось. Девушка убежала, не оборачиваясь.
Сообщение: 224
Зарегистрирован: 30.06.08
Откуда: Санкт-Петербург
Репутация:
8
Отправлено: 03.05.10 12:01. Заголовок: Спектакль прошёл с п..
Спектакль прошёл с полным успехом. Иван Иванович был, как дитя, счастлив, а поутру его нашли мёртвым. Доктор Штерн не удивился и, с подходящим случаю скорбным лицом, сообщил: - Барон давно заболел и совсем не берёг себя, - при этих словах немец красноречиво покосился на графин с бренди. Сын был сражён горем. Ссоры враз стали бессмысленны, споры остались навсегда не закончены. Владимир любил отца, мечтал, что старик им будет гордиться, ревновал к крепостной сироте, хотя Анну к нему - ни капли не меньше. И вот разбились вдребезги надежды на примирение. Наследник держался угрюмо, едва вынося приторно соболезнования. Фальшь соседских улыбок резала глаз. Никому не было дела до старого чудака. На похоронах кто отрешённо думал об урожае, кто о картах, кто о долгах. Дамы демонстрировали изысканные траурные туалеты. Владимиру было тошно. Взгляд его поневоле обращался к отцовской воспитаннице, быть может, единственной, кто, кроме молодого барона, искренне горевал, и с которой он почти не разговаривал с того дня, как неожиданно для себя самого обнял её. Подавленная, несчастная, Анна была изумительно хороша. Светлые волосы не хотели слушаться щётки, и прядь волос выбилась из гладкой причёски. Как ни глупо, Владимир почувствовал, что хочет своими руками поправить золотой локон. Пришлось отвернуться, отгоняя праздные мысли.
Старика барона похоронили, и жизнь потекла своим чередом. Между девятинами и сороковинами Владимир заставлял себя заниматься хозяйственными делами. В положении Анны ничего не изменилось. Она по-прежнему сидела с хозяином за одним столом, часто убегала на кухню к Варваре, иногда, думая, что барон в кабинете или библиотеке, садилась за фортепьяно. Владимир тихонько подходил к двери в гостиную и слушал мелодии, так любимые покойным отцом. На душе становилось светлее. Ревность, мучавшая долгие годы, отступила, рассыпалась прахом и теперь казалась нелепой. Отец почти безвыездно жил в деревне, пока сын учился в кадетском корпусе, воевал, развлекался. Анна утешала его одиночество, забота о девушке скрашивала тоскливые вечера, к чему были сыновьи попрёки? Владимир был готов примириться с отцовской воспитанницей, но визиты Репнина, вместе с сестрой остановившегося у Долгоруких, мешали, не давая затянуться давно нанесённой ране. Анна радовалась гостю, её улыбка становилась теплее. Общество приветливого и доброго князя делало менее тягостной жизнь под одной крышей с молодым барином, всегда недолюбливавшим её и грозившим раскрыть обман. До оглашения завещания девушка избегала думать о будущем, стыдясь, что страх вытесняет горе. Михаил Александрович отвлекал и от Владимира, поневоле занимавшего в мыслях и воспоминаниях слишком большое место. С князем было легко и приятно. Он ухаживал, восхищался, держался любезно и мило. Его общество иногда было отравлено хмурым лицом барона, не позволявшего забыть - крепостная дворянину не ровня, но пока о серьёзных намерениях Репнина говорить было рано, Анна позволила себе не отвергать ухаживания, без которых жизнь мнилась совсем беспросветной. --- На другой день после сороковин из столицы приехал присяжный поверенный, хранивший составленное по всей форме завещание покойного. Оглашение состоялось в присутствии молодого барона, воспитанницы, управляющего и предводителя уездного дворянства, неведомыми путями узнавшего о процедуре и поспешившего нанести визит. Чиновник разложил документы на небольшом столике в гостиной и торжественно зачитал завещание пункт за пунктом. Иван Иванович оставил значительную сумму приходу, старинное оружие и несколько книг друзьям, дом в столице и государственные бумаги - сыну. Главное условие присутствующих ошеломило. Имение в Двугорском уезде, самая значительная часть состояния, отходило воспитаннице. Здесь поверенный поднял голову и пояснил: - Поскольку Анна Платоновна не принадлежит к дворянскому сословию и не вправе владеть населёнными землями, поместье должно быть продано с публичных торгов. Впрочем, у Вас есть способ сохранить его, если, - важный господин сделал паузу, - до окончания всех формальностей по подготовке к торгам Вы вступите в брак с дворянином. Владимир оцепенел, услышав непостижимую новость. Мужчина вскочил, выхватил бумагу, ещё не в силах поверить, пробежал текст глазами. Красивое лицо исказила болезненная гримаса, и барон швырнул документ Анне. - Поздравляю с солидным кушем, мадемуазель. Господин Забалуев быстро оценил обстановку: - Иван Иванович сильно хворал, многие смогут подтвердить некоторые странности его поведения... - Я не собираюсь объявлять отца сумасшедшим! - зло бросил Владимир.
Девушка едва успела воскликнуть: "Постойте!", как за бароном захлопнулась дверь. Чиновник продолжил было свои объяснения, но пришлось смолкнуть - слушательница оставила обоих гостей. Опрометью бросившись вслед за Владимиром, девушка сумела догнать барона только у двери в его комнату. Бывший хозяин громко приказывал камердинеру немедленно собирать вещи. - Прошу Вас, не надо... - задыхаясь от бега, начала разговор Анна. - Ваше позволение не торопиться очень любезно, но я ни дня не собираюсь задерживаться в Вашем доме, сударыня.
Голос молодого человека обжигал презрительным холодом, и вызывал не привычные Анне гнев вперемешку со страхом, а страшный, мучительный стыд, как будто она была впрямь виновна в прихоти дядюшки. - Нет, я не хотела... Ответом стал сухой смех. - Ваши желания - закон для прислуги, а не для меня! Владимир замер на полуслове, озарённый догадкой. - Теперь понимаю, почему отец поощрял ухаживания Репнина... С таким приданым его семья закроет глаза на Ваше происхождение, а если поторопитесь с заключением брака, продавать поместье будет не нужно! - Нееееет! - Анна почти кричала. - Я ничего не хотела! – смех Владимира стал издевательским. - Я ничего не возьму! - Ничего? - Владимир приподнял бровь. - Ах, какая досада, ваша вольная тоже вписана в завещание, на той же странице! - долгая насмешка не давалась барону, и он стиснул зубы. - Вольная? - Анна на миг растерялась. - Но Вы ведь меня отпустите? - Желаете торговаться, мадемуазель? - сдерживаемая ярость вышла наружу. - Никаких сделок между нами не будет! Никогда! - теперь кричал он.
Анна думала об одном - как спастись от презрения, заставить Владимира верить - она не хотела ограбить его, как не хотела лишить отцовской любви. - Я ничего не хочу! - девушка вцепилась в лацканы пиджака, не позволяя Владимиру отвернуться. - Пожалуйста... - она всхлипнула, чувствуя, как слабеют ноги. - И Вы останетесь моей крепостной? - донеслось из тумана меркнущего сознания. - Я не отпущу Вас! Анна, никогда, слышишь? Аня... - мужчине пришлось поддержать её. - Анечка, что с тобой? Комната возвращалась на своё место, но Анна не видела ничего, закрыв глаза и прижавшись лбом к широкой груди барона. Услышав всё, что ей было нужно - смягчившийся доверием голос, юная крепостная не желала знать ничего больше. Владимир гладил волосы девушки, целовал их, шептал имя Анны, чувствуя всем существом, как сползает с него маска высокомерия и обиды. Минута блаженства была прервана скрипом осторожно отворяемой двери, вежливым покашливанием и полным недоумения голосом: - Что здесь происходит? - растерянная физиономия князя Репнина виднелась из-за плеча заинтересованно разглядывающего молодую чету предводителя дворянства. - Перед вами - будущая баронесса Корф! - огрызнулся барон, не выпуская девушку из объятий. Анна не слышала, с кем он разговаривает, не видела, как пятится, господин Забалуев, ухмыляясь и выталкивая второго незваного гостя, не разобрала, что именно сказал им Владимир. Для неё существовал только миг, определивший судьбу, добровольно и навсегда отданную во власть человека, вчера барина, нынче - любимого, а признаться ему в любви оказалось гораздо легче, чем самой узнать тайну своего глупого сердца.
Название: «История игрушек» Автор: Царапка Рейтинг: G Жанр: новогодняя сказка
Целый год на антресолях дремали в коробке блестящие стеклянные шары, шишечки, домики и множество разных фигурок. Укутанные в вату, они не знали холода и тревог, пока яркий свет и аромат свежей хвои не разбудили их. Повинуясь своей природе, игрушки смирно молчали, пока маленькие и большие руки разворачивали обёртку, и, после внимательного осмотра - не появились ли пятнышки, в порядке ли краска - аккуратно развешивали по зелёным ветвям. Несколько часов суеты, и в большой комнате царила нарядная, гордая собой ёлка. За окнами давно стемнело, когда взрослые увели детей спать. Игрушки потихоньку присматривались друг к другу, переглядываясь в свете звёзд и луны. Первым нарушил молчание солидный Дед Мороз, стоящий внизу, сделанный не из стекла, а неразбивающегося папье-маше. За прочность и величину Дед безоговорочно был признан главным, разделяя почёт со столь же солидной Снегурочкой, стоящей рядом. - Новый год наступил! - раздались торжественные слова. Игрушки на ёлке защебетали. - Сколько здесь интересного! - самая бойкая из снегурочек, настоящая Непоседа, вертелась на ветке, поблёскивая боками. - Нужно много расследовать, я кстати верхом! - Витязь на расписной лошадке поглядывал вглубь, на Малышку-снегурочку, почти скрытую плечом рослого чернобрового Солдатика, недовольного таким любопытством. - Нечего там искать! - сердито буркнул Солдатик. - Девчонка, подумаешь! Лучше драконом займись! Барыня в затейливой шляпе обиделась. - Кто тебя манерам учил! - Не скажите, сударыня, - откликнулся благообразный Снеговик с бородой, устроившийся рядом с Солдатиком. - Для гвардии манеры отличные! - Для казармы! - фыркнула Барыня. - Казармы... - мечтательно пробормотал Кавалер, чем-то похожий на кролика. - Там пьют, ругаются и не надо разговаривать с женщинами, - последние слова были произнесены очень тихо, чтобы их не могли разобрать ни Барыня, ни две соседки-снегурочки. - Женщины! - воскликнул с радостью заискрившийся в мелькнувшем за дверью огоньке Царевич. - С ними я никогда не скучаю! Только вот... - оказавшись в удачной близости трёх снегурочек, Царевич закрутился и чуть не упал, всполошив Деда Мороза. - Не балуйтесь, молодёжь! Старшая Снегурочка бросила на Царевича обеспокоенный взгляд, и тот ненадолго притих. - Всё смотрят не пойми на кого! - проворчала ярко раскрашенная фигурка Девицы, считавшая себя самой красивой и недовольная, что её повесили слишком низко, в компании Рыжего Лиса. Лис усмехнулся и щёлкнул зубами, облизнувшись на красотку-соседку и украдкой поглядывая на крошку-снегурочку за плечом у Солдатика. - Ой... - Малышка перепугалась, но на помощь не позвала. Храбро раскачиваясь, она сбросила на нос Лису несколько липких иголок. - Апчхи! - Тихо, тихо! - зашикали на него. Игрушкам пришлось замереть. Дверь приоткрылась, лёгкая тень скользнула под ёлку и так же быстро исчезла, оставив коробку и свёрток, свидетельствующие - это не сон. - Что? Что там такое? - все пытались разглядеть новогодний подарок. Большой Дед Мороз не желал признаваться - его власть не простирается дальше веток, и даже здесь ограничена. - Таков порядок! - провозгласил он. - До утра трогать нельзя! - Кто угадает, того поцелую! – воскликнул Царевич. - От ваших поцелуев можно разбиться! – рассудительно молвила Изящная снегурочка, устроенная между Царевичем и Кавалером в трудных раздумьях – с кем лучше продолжить знакомство. Кавалер был озадачен не меньше. Обе соседки ему очень нравились – что румяная круглолицая снегурочка с доброй улыбкой и Пышной Косой, что та, на которую заглядывался Царевич. Не прочь он был поухаживать за обеими, только Барыни побаивался по старой привычке, втайне надеясь – она слишком увлечена планами проучить невоспитанного Солдатика. Снегурочка с Пышной Косой грустно вздохнула – ей бы на славного рослого Парня смотреть, а хочется на непостоянного Кавалера, вот Парень и увлёкся Тихоней с большими глазами, и оба они, очень довольные, прячутся от остальных между густыми ветками. Барыня чуть не заметила пропажу Тихони, но переключилась на Непоседу. - Опять на грубияна засматриваешься? – убедившись, что Непоседа вовсю обсуждает с Витязем таинственную коробку, успокоилась и стала вновь усиленно думать. Солдатик и впрямь расшалился – дразнил Царевича, расхваливая красоту Гордой снегурочки, привезённой издалека и привыкшей быть в центре внимания, повергая в уныние ещё одну Иностранку, уступавшую яркостью красок. Царевич, в восторге, мечтал подраться, позабыв про подружек, а Дед Мороз тщетно призывал всех к порядку. Гвалт поднялся до потолка. - Я попробую доскакать до коробки! - Ах, вы такой храбрый! Зачем вам в прошлом году приклеили бороду? - Проделки Солдатика... - смутился Витязь, успевший с Непоседой забыть про маленькую снегурочку. Та недолго грустила. Расхвалив всех снегурочек, Солдатик, как всегда, не нашёл ни одну красивее своей Малышки, в чем и признался, собравшись с духом к утру. Солнечный свет заставил всех стихнуть. В комнату набежала гурьба ребятишек, расхватавших подарки, спрятанные, как они верили Дедом Морозом, важно молчавшим, как будто ночью и не было лёгкой фигурки-тени. Появился и живой дед мороз, сверкавший молодыми глазами над бородой, обнимая смеющуюся снегурочку. - Папа! Мама! – дети с восторгом вцепились в бороду. Игрушки трудились, чтобы праздник удался на славу – блестели, позвякивали, качались на ветках, но днём не смели сказать ни слова – такая у них работа. Впереди – несколько дней, прежде чем, устав, они уснут до следующего Нового года, а пока – смех, радость, тайные ночные беседы, вера в чудо и чудеса, сотворённые своими руками.
Молодец, Царапочка! Прелестный рассказик! Дорогоие друзья, обратите внимание, что Малышка - это наша Аннушка! Правда, я не первый об этом догадался. Большое спасибо!
Старичок-одуванчик барон жил да был припеваючи. Дом богатый, сын где-то в гвардии, по дому трудятся слуги и порхает воспитанница. Что не жить? Утром выспится, посмотрит в окно, а там скоро и завтрак. Анечка доброе утро ему пожелает, справится о здоровье, рядом сидит – райский цветочек. Потом на рояле сыграет, романс споёт почувствительнее, под ручку с ней прогуляться по саду - и время обедать. Сон, ужин, гости... так и живёт. Только настало старику беспокойство - подросла девица на выданье, да такая красавица! И без приданого есть женихи. Анечка, кроткая, из воли своего благодетеля отродясь не выходила, и на будущее клянётся: «Я, дядюшка, себя помню, Вашей доброты вовек не забуду...». Потом глазки свои голубые закатит к небу, вздохнёт жалобно... Барон, что ли, зверь? Понимает - пора девице замуж. Уедет, и поминай, как её звали, старику одному скучать в своих комнатах. Можно выдать за сына - тоже беда: прощай, спокойная жизнь. Будут бегать тут всякие, по роялю стучать, бить посуду, макать пальцы в чернильницы, лазать по веткам и прыгать на голову. Как быть, что придумать? Анечка не то, чтобы чахнет - грустит. Романсы играет помедленнее, у окна сидит с вышиванием, хрупкая, волосы золотые - как обидеть такого ангела? И себя обидеть не хочется. Думал, думал старик, и придумал! Позвал Анечку, говорит ей: - Я тебя, девочка, как родную люблю. Век заедать твой не стану, дам приданое, найду хорошего мужа. Анечка задрожала, реснички захлопали, стала благодарить, а у самой сердце колотится - кто будет жених? Иван Иванович говорит важно: - Дело серьёзное. Кто посватается - пройдёт испытание. Знать будем - точно ли любит тебя. Анна хотела спросить - не посмела. Старый барон назвал гостей полный дом, да за чаем и разболтался - какая Анечка чудо, красавица, и лицом и душой - чистый ангел, сокровище он отпустит только к сокровищу. Кумушки замерли с чаем, два франта усы подпалили сигарами, девицы надулись - подумаешь, что за сокровище – глазастая пигалица, кожа да кости. Старику приятно внимание, он одну рюмку взял, другую пригубил, и - мимоходом: - На подарки Анечке я не скуплюсь, мужа ей найду щедрого. Бриллианту оправа нужна. Все покосились на аннино ожерелье. Бедная девочка себя чувствует, как витрина – на золото смотрят все для приличия, а кто из мужчин помоложе – изучают и ручки, и губки, и то, что ожерелья чуть ниже. Старик снова заговорил, теперь об охоте – Анне-то легче, пришлось гостям от неё отвернуться. На другой день от подарков отбоя-то не было. Кто коня прислал, кто серёжки, кто так прямо и перстень с намёком. Барон посмеялся, дарильщиков в дом пригласил. У Анечки сердце заныла – все богатые, половина не многим моложе её благодетеля, остальные всё равно не милы. Иван Иваныч дальше чудит. - Дареному коню в зубы не смотрят, не стану я считаться по золоту! А вот кто у нас похрабрее, кто первым озеро переплывёт? Степенные люди сразу обиделись и уехали. Молодёжь ободрилась – и в воду наперегонки. Озеро-то холодное, вдогонку барон лодки послал, половина пловцов ослабела до середины – слугам вылавливать их пришлось. Двое только задание выполнили, пыжатся, как петухи. Анна грустит – замуж ей хочется, но вот не за этих! - У кого меткий глаз? Кто стреляет лучше моего сына? Принесите его мишени, да поставьте на сто шагов! Молодые господа носы разом повесили – и в хорошее время много не выбивали, а в воде-то замёрзли. Пару пуль отправили за молоком и махнули руками. В уезде барышень много, хорошеньких и с приданым, опекуны и родители отдадут с удовольствием без испытаний. Вздохнули последний раз в сторону Анечки и отправились восвояси.
Ивану Ивановичу забава понравилась. Женихи-то со всей губернии понаехали – больно лакомый Анна кусочек. Старик фантазией не обижен – гости готовятся плыть, а он посылает их на охоту; навострились стрелять по мишеням – шпаги в руки и фехтование. Распугал. Анна выдохнула – ни к одному душа не лежит. Барон начал скучать. Прежде жил он тихо-спокойно, но над людьми смеяться понравилось, да и осень на двор пришла. Вздумал вывезти Анечку в свет. Приехал в столицу с ней, заказал у французов новомодных нарядов, у немцев – туфельки, в лавке у итальянцев дареные драгоценности велел переделать. Анна сияет-сверкает, сын барона ходит смурной. Пять лет он не видел названую сестрицу – служба, заехал дорогой с Кавказа домой – в кои-то веки отец отправил любимицу в гости одну. Младший барон злится на Аню - зачем привезли выскочку, на себя ещё больше – экий балбес, век бы смотрел на неё, и не только смотрел… Анечке огорчение – кабы Владимир ей улыбнулся, ничего больше сердцу не надо. Грустят, а виду не кажут.
На бал красавицу Иван Иваныч привёз. Велел петь, танцевать с кавалерами – всем-то Анечка хороша. И новый поклонник нарисовался – молодой князь, знатный Репнин, для Владимира – дружище Мишель. Старик потёр руки – наживка захвачена крепко, милое дело – посмеяться над адъютантом наследника. Пригласил: - Милости прошу погостить на Рождество у меня в Двугорском уезде! Князь рад, Владимир зубами скрежещет и говорит: - Славно, я дома не был давно, тоже приеду! Аня опустила глаза и сделала реверанс.
Под Рождество за девицей два кавалера ухаживают. Князь красивые глаза говорит, Владимир колется шпильками. - Анна, ни одна роза с Вашей красотой не сравнится! - почтительно и серьёзно. - Благодарю, князь, Вы мне льстите, - вежливая улыбка и кивок головой. - В библиотеке хоть один роман не прочитан остался? - Владимир, я читаю вслух Вашему батюшке, он их не любит, - быстрый взгляд и ресницы опущены. - Чудесно, романы не нужно читать, - ленивая улыбка уголком рта. - Что ж с ними делать? - наивное удивление. - Расскажу как-нибудь позже, а Вы ведь догадываетесь, не правда ли, Анна? У девушки в голове вертелось «крутить», но приличная барышня так не скажет, в глазах её сверкнул огонёк, и красавица повернулась к другому поклоннику. - Что сыграть на Ваш вкус? Вы - гость, за Вами и выбор. Михаил рассыпался в комплиментах, так дни за днями и шли. Анна обоих поклонников привечает, как дядюшка ей велел, и тайно волнуется - вдруг не тому отдадут? Потихоньку пыталась у дядюшки выведать, да намекнуть ему - дом Корфов родной ей, славно бы навсегда, но старик по-своему повернул. - Ангел мой, Анечка, уж я позабочусь - никуда не уедешь! - и прослезился. Рождество отгуляли, кавалеры поссорились. - Ты, Мишель, ехал бы в Петербург - цесаревич адъютанта дождался! - Не надейся, Анну без боя не уступлю. - Ах бой тебе нужен! Слово за слово, пошли в ход кулаки. Друг друга в снегу изваляли и догадались - надо бы девушку поспрошать, кто ей милее. Только Анечка ни в какую не признаётся - «из воли благодетеля своего я не выйду», и всё тут. Пришлось идти к старику с предложением, оба сразу. Иван Иванович призадумался - как исхитриться и обоих от Анечки отогнать. Намекать на подарки второй раз некомильфо, да и известно всем – до княжеского поместья год скачи – не доскачешься. Оба – гвардейцы, красавцы, ловки… придумать непросто им испытание. Взял три дня на подумать, а пока – так, по мелочи. В стрельбе за Владимиром не угнаться, Михаил лучше фехтует. Придумал старик: в одиночку приведите из лесу живого лося. Анечка перепугалась, что сгинут, а добры молодцы ушли спозаранку, и к вечеру на верёвках привели двух сохатых. Иван Иванович почесал бородёнку, кивнул да и выдал: - А вот сшейте Анечке платье! Месяц на неё любовались, чай, размеры запомнили, пусть будет по мерке! Знать хочу, верный ли у вас глаз. Девушка ахнула, за щёки схватилась, офицеры рты поразинули. Никогда они такого не слыхивали, чтоб благородные дворяне женские платья шили. Старый барон доволен, смеётся: - Ну хоть простенькое, вроде сорочки, только чтоб по фигуре! Молодые барон и князь столбами стоят. Анечка подняла глазки, потом опустила, вздохнув, пушистые ресницы затрепетали… и Владимир тут говорит: - Когда мой денщик заболел на Кавказе, я сам пуговицы пришивал… искололся, но все держались. Мишель фыркнул: - А я носки штопал! Мой – шельмец, пьяница, надо было бы высечь, но я в маменьку добрый. Потоптались, посопели, глянули друг на друга сердито, потом на Анечку – размякли и согласились. Владимир сказал за обоих: - Отец, мы с недельку поучимся, а потом пусть приготовят иголки, нитки, холстину – сошьём оба по платью, - усмехнулся, ему платья с женщин привычней снимать, но где наша не пропадала. Князь Мишель стал серьёзным: шить - не то, что по морозу за сохатым гоняться, Владимир, чай, придумает хитрость… но что поделать – больно Анечка хороша, нельзя без боя с иголкой от неё отказаться. Иван Иванович развлечением очень доволен, воспитаннице по секрету сказал: - Даже если сошьют что-нибудь, мерку не угадают! Ты ведь в ходишь в корсете, а платье простое я им сделать сказал. Для верности приказал старик служанке анниной, якобы по секрету, обоим горе-портняжкам отдать по сорочке – будто бы барышни, а размеры вовсе не те… Анечка за неделю с лица чуть не спала. Счастье-то упорхнёт! Или к доброму дядюшке придётся явить непочтительность, или с Владимиром навсегда расставаться. Думала девушка, думала, и решилась. Ночью набросила пеньюар, взяла в руки свечку и прокралась в спальню молодого барона. Он ахнул: - Ты? Девушки стыдно – нет мочи, что делать – замуж хочется ещё больше. Протянула любимому портновскую ленту и говорит тихим голосом: - Владимир, сними с меня мерку! У барона голова закружилась: - Анечка, малышка моя, ласточка, ты хочешь, чтобы завтра я выиграл? Говорить ей никак, язык не послушался, робко кивнула. Барона женскими прелестями не удивить, только Анна ему всех милее. Коснулся её – оба вспыхнули. Поцеловал, про состязание чуть не забыли, но засмущалась девица: - Володя, мы ещё не женаты… - Помню, ангел мой… Как справился он с руками, Владимир не помнил. Затянул ленту на поясе – удивляется, какая талия тонкая. Сдвинул чуть ниже – не удержался, коснулся губами животика. Грудь обхватил – никак измерить не мог, волнуется девушка, грудь ходуном ходит – упругая, белая, прозрачной сорочкой прикрыта, видно сквозь кружево, что лишь супругу законному дозволено видеть. Где мерил, там и поцеловал. Анечка совсем разомлела, гладила его тёмные волосы, невзначай локонами щекотала, помогала поправить портновскую ленту. - Володенька, нужно чуть ниже… и повыше теперь… а я тебе позже рубашку сошью! Тебя всего перемеряю… Погладила ручками его плечи, обнялись они крепко, и… - Ой, что там твёрдое? Очнулся барон: - Это мы позже измерим… иди… Ушла Анечка, побежала, горячая, в своей спаленке умываться холодной водой. А Владимир ей думал вдогонку: «Скоро снова придёшь и останешься…».
Наутро взялись два молодца за иголки, к вечеру худо-бедно сшили по платью. В судьи Иван Иваныч соседок позвал – не при мужчинах ведь мерить бескорсетное платье. Кумушкам праздник – отродясь такого не видели. Первым закончил Мишель – Анечка в платье его утонула. Владимир протянул ей шитьё – заскочила за ширму, оделась – и чудо! Стежки-то кривые, зато платье – в облипочку. Фигурка видна, как у наяды в ручье. Выступила девушка из-за ширмы показаться мужчинам, в зеркало глянула – ах! Руками всплеснула, хотела удрать, но Владимир скатерть сорвал со стола, прикрыл и обнял красавицу, на Мишеля косится – лишний ты, друг дорогой. Князь одним глазком успел повидать, грустно вздохнул и откланялся – если Владимир взял девушку в руки, уже не отпустит. Старик суетится: - Я ещё не все испытания приготовил… Ему кумушки дружно хохочут: - Перехитрил ты, Иван Иваныч, себя! Девицу твой сын, знать, во всех видах видал! - Анечка у меня скромница! - Что за беда? Замуж выйти придётся. Старик нос повесил – чувствует, провели. Смотрит – стоят жених с невестой в обнимку, Анечка золотую головку Владимиру на плечо положила – и счастлива! Что ж тут поделать… только свадьбу играть. А уж потом, после свадьбы, в спальне молодые измерили – и что у Анечки мягкое, и что у Владимира твёрдое.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
И как держится за устои общества 
Люблю Сказки 
I love it.... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума